Путеводитель по Лукоморью - Дарья Донцова

Учитывая окутывающий художницу ореол всемирной известности, паломники считают Богданову зрелой женщиной. Но на самом деле, если заняться простыми математическими подсчетами, становится ясно: она никак не могла прожить долго в Америке и заработать там яркую славу. К тому же недавнюю школьницу, да еще эмигрантку из России, никто в США спешно не увенчает лавровым венком. Но паломникам возраст волшебницы в принципе безразличен, а жители Беркутова счастливы из-за процветания города и не считают прожитые годы своей благодетельницы.

Что случилось с Ильей Николаевичем Богдановым, неизвестно. Отец Ирины по-прежнему прописан в Москве, но в квартире не бывает. Дом большой, многоподъездный, этажей в нем немерено, соседи сменились несколько раз, и из проживающих в высотке ныне никто ничего об Илье и его дочке сказать не может. Однако коммунальные платежи оплачиваются без задержки, никаких задолженностей нет. Этакий жилец-невидимка.

Ну, а теперь возникает сам собой напрашивающийся вопрос: если останки, обнаруженные в лесу возле «замка людоеда», принадлежат Ирине Богдановой, то кто рисует паломникам «исполнялки»? Кто появляется перед ними, выдавая себя за «великую художницу»?

Собственно говоря, для выяснения этого я и появилась в Беркутове.

– К сожалению, о вашем внуке я ничего не знаю.

– Чай-то будешь пить? Остыл у тебя, похоже, давай свеженького налью, – предложила Валентина Сергеевна.

– Спасибо, – отказалась я, – мне пора. Жаль, что вы ничего не знаете о том, куда отправилась Аня.

Колесникова тяжело вздохнула.

– Я и про Сашу ничего не слышала. Исчез – и как утонул. Ни разу меня навестить не приехал, одна я тут кукую. А скажи, пожалуйста, почему тебя Фокина заинтересовала?

Я решила, что можно сообщить старушке часть правды.

– Анна – младшая сестра богатого человека. Она повздорила с матерью, которая хотела, чтобы дочь прилежно училась, а не бегала по тусовкам. Родительница пыталась образумить девушку, но ничего не получилось. Кое-как Анечку впихнули в институт, где обучают будущих журналистов. Конечно, не в МГУ, хилые тройки в аттестате не давали ей шанса. Мама пристроила неразумную дщерь в американско-московский колледж телерадиовещания. Данное заведение – вроде заповедника для деток-балбесов, имеющих, на свое счастье, богатых родителей.

– Теперь понятно, – снова вздохнула Валентина Сергеевна. – Мой Сашка тоже учился из рук вон плохо. Троечки ему учителя в аттестате натянули и на выпускных помогли, чтобы только из школы парня вытурить. Директор не хотел статистику портить. Ведь если кому дадут вместо аттестата справку о том, что десять лет в школе просидел, это для учебного заведения плохо, получается, не сумел педколлектив ребенка до ума довести. Об институте для внука я даже не мечтала. О каком высшем образовании могла идти речь, если парень название столицы через «а» писал – «Масква»? Забрали его в армию, вернулся он через два года и мне на шею сел. Куда ни устроится, отовсюду за лень увольняли. А потом вдруг заявил: «В институт пойду! »

Я удивилась сообщению хозяйки. И села обратно на стул, хотя уже собиралась попрощаться и уйти.

Валентина Сергеевна грустно улыбнулась и продолжала рассказывать.

Глава 9

Старушке после такого заявления внучка смешно стало, и она спросила:

– Саша, на кого учиться собрался? На президента? Уж постарайся, деточка, надоело мне медяки считать, охота на старости лет богато пожить.

А парень серьезно ответил:

– Поступлю в американский колледж, он в Москве открыт. Выучусь на журналиста, уеду в Нью-Йорк на работу, вот тогда ты надо мной можешь смеяться, сколько захочешь.

Колесникова не выдержала и съязвила:

– Дай бог нашему теляти волка съесть. Опомнись, Саша, кому ты нужен? Какая журналистика? Ты двух слов связать не можешь, куда уж тебе статьи писать!

Бабушка думала, что внук разозлится, но он сохранил хладнокровие.

– А там все такие, как я. Помнишь Вадьку Сердюкова?

– Сына Игоря Львовича? – вскинулась Валентина Сергеевна. – Дружка твоего закадычного? Вечно он тебя на гадости подбивал. Сам потом за папину широкую спину спрячется, а мой внучок-дурачок один отвечает за общие проделки.

– Ладно тебе, когда дело-то было, – отмахнулся Александр. – Подумаешь, разбили пару стекол в окнах. Вадька со школы мой лучший друг, а ты его даже в дом не впускала.

Вот тут у Валентины Сергеевны лопнуло терпение:

– И правильно делала! Два окна, говоришь? А про витрину в Москве забыл? Вас на месте поймали, в отделение отвели. И чего? Игорь Львович форму натянул, служебное удостоверение прихватил и в столицу кинулся. В результате папенька Вадима домой доставил, а ты остался в обезьяннике, на тебя все записали. Кто потом витрину оплачивал? Я, твоя бабка. Знаешь, как Сердюков отреагировал, когда я к нему пришла и сказала: «Игорь Львович, побойтесь Бога, вместе же парни набедокурили, вместе нам и расход нести»? Вытащил наш главный борец с уголовниками из стола бумагу и мне показывает. «Нет, Валентина Сергеевна, не так все произошло. Ваш Саша стекло расколошматил, Вадика рядом не было. Почитайте вот копию их показаний и скажите спасибо, что я вашего внука от тюрьмы отмазал. Витринка-то принадлежала обувному магазину, там хорошие кожаные сапоги были выставлены. Мог ваш внук по статье за попытку воровства пойти, а я упросил коллег хулиганку ему оформить».

– Ой, перестань! – скривился Александр, когда обозленная Валентина Сергеевна примолкла. – Мы с Вадькой как дружили, так и продолжаем дружить. Он сейчас учится в Москве, в том самом американском колледже, и сказал мне, что туда любой поступить может. Вадя ведь сам тоже не из отличников. Странная ты! Орешь, что я лентяй, ни учиться, ни работать не хочу, а когда я собрался студентом стать, злобишься. Уж определись, чего ты хочешь!

Колесникова растерялась.

Когда подошел день первого сентября, бабушка посмотрела на внука и вновь не смогла удержаться от язвительности:

– Нарежь в саду гладиолусы, пойдешь на занятия с букетом!

Саша усмехнулся.

– Хорошая идея, но я же не первоклассник. Студенты на лекции с цветами не ходят. Побегу на поезд.

Валентина Сергеевна не поверила своим ушам. Внук спешит на электричку? Неужели парня действительно приняли в колледж?

Всю осень Колесникова пребывала в недоумении, а Александр, веселый, словно трехмесячный щенок, каждый день укатывал в столицу. На все вопросы бабушки он кратко отвечал: