Вставная челюсть Щелкунчика - Дарья Донцова

– Богом клянусь, – закрестилась Галина, – я воцерковленный человек, врать не стану.

– Три ха-ха! – засмеялась Таня.

– Анекдот, – в тон ей добавила Вера.

– Докажите, что в питье ничего нет, – потребовала Таня.

– Как? – спросила Петрова.

Татьяна показала на фляжку.

– По нашему мнению, здесь раствор «Анталазина».

– Да, поэтому Алиска его по крохотному глоточку отпивает, – заявила Вера.

– Во фляге примерно четыреста миллилитров, – сказала Татьяна. – Что случится, если все разом опрокинуть?

– Блевать начнешь, – хмыкнула Вера, – незамедлительно, потом в туалет побежишь.

– Вот, вот, – радостно подхватила Татьяна, – и я о том же! Всем известно, что дневную норму «Анталазина» за один мах принимать нельзя, тебе сразу подурнеет и понос прошибет. Его надо по чуть-чуть глотать, чем Алиса и занимается. Галина Сергеевна, если, как вы уверяете, во фляге полезный чай, то прямо на наших глазах опустошите-ка ее всю до донышка. Четыреста миллилитров – это полторы кружки, в вас влезет. Увидим, как вы отреагируете. Если вас не начнет наизнанку выворачивать, я первая за свои слова извинюсь. Ну? Вперед, бабуля!

Петрова растерянно смотрела на мать Марины, а та ехидно заулыбалась.

– Да, Вера, правы мы с тобой! Не желает старуха себя травить. Для внучки «Анталазин» бережет.

– Смотрите! – заорала Галина Сергеевна, отвинтила пробку и начала пить.

– Во дает! – восхитилась Таня. – Чтоб на вранье не попасться, здоровьем рискнуть готова.

– Может, там правда шиповник и прочее? – дала задний ход Вера.

Галина Сергеевна выдохнула:

– Ну? Почему меня не тошнит? Пустая фляжечка. Да потому…

Петрова замерла, сделала судорожный вдох, пошатнулась и рухнула на пол.

– Мы правы! – завопила Вера. – «Анталазин»!

– Бабушка! – кинулась к Галине Сергеевне Алиса. – Что с тобой?

– Отлично! – ликовала Яковлева. – Девчонку снимут с конкурса.

Алиса заплакала.

– Да заткнетесь вы или нет, – вышла из себя Анюта. – Лиса, прекрати сопли лить. Никто тебя не выгонит. А вы, мамаши… слов прямо нет. Какой пример своим детям подаете! Устроили базар-вокзал.

Я наклонилась над упавшей Петровой:

– Галина Сергеевна, вам плохо?

– Что с ней? – испугалась Татьяна. – Почему она не встает?

Я выпрямилась:

– Похоже, у Горюновой сердечный приступ. Анюта, уведите всех в другое помещение, а сами вернитесь.

– Мы не хотели, – забормотала Татьяна, – не всерьез лаялись, так на конкурсах принято. Типа как на турнирах по боксу, когда перед началом боя спортсмены друг друга матерят.

– Идите отсюда, – скомандовала Анюта, – живо! Сидите в холле. Софья, Марина, Алиса! Сейчас конкурс начнется. Хотите его пропустить?

– Честное слово, мы не задумывали ничего плохого, – оправдывалась Таня, не двигаясь с места.

Королева схватила ее за плечо, вытолкнула в коридор, вслед за Татьяной из комнаты удалились все остальные, включая Алису. Похоже, внучка больше беспокоилась о финале соревнований, чем о состоянии бабушки. Девочка не стала просить разрешить остаться около нее.

– Надо вызвать «Скорую», – перевела дух Анюта.

– Полицию, – поправила я, – и нужно немедленно предупредить Аллу Константиновну.

– Зачем? – удивилась Королева.

– Галина Сергеевна умерла, – сказала я.

Анюта отшатнулась:

– О! Нет! Алла Константиновна придет в ярость. В зале полно гостей: скауты-иностранцы, пресса. Хозяйка меня на лапшу нарежет. Нельзя сюда звать полицию.

– Предлагаете оставить тело тут на целый день, пока в зале будет идти действо? – уточнила я.

– Нет, – прошептала Анюта, – то есть да! Ужасно, что Галина Сергеевна умерла. Но Алла Константиновна рассвирепеет, конкурс ежегодный, это же скандал! Нет, нет! Полицейских сюда не надо. Они мигом желтой прессе настучат. Виола, дорогая, я кажусь вам дрянью?

Я предпочла не отвечать на этот вопрос.

– Нельзя полицию, нельзя! Невозможно! Что делать? Как быть? Помогите мне, умоляю! – заплакала Анюта. – Меня уволят! Миронова такая… ей надо всегда виновного найти! Знаете, сколько я пыталась в холдинг на работу попасть? Столько усилий приложила, мне никто не помогал, ни отца, ни матери, ни мужа у меня нет, сама из дерьма выплывала. Господи! За что мне это! Алла Константиновна предыдущую помощницу за ерунду турнула, а сейчас такое! Я окажусь на улице…

Анюта замерла, потом рухнула передо мной на колени:

– Виола! Дорогая! Любимая! У вас же наверняка есть знакомые в полиции! Попросите их приехать, по-тихому тело увезти. Я скажу Алле: «Случилась беда, но я способна с любым форс-мажором справиться, мне все по плечу. Организовала тайный вывоз тела. Никто ничего не узнал». И тогда меня не выгонят. Виола! Родненькая! Спасите! Умоляю! Я вам еще пригожусь.

Королева обняла меня за колени и стала целовать мои джинсы. Я смутилась, попыталась поднять Аню, но та намертво вцепилась в мои ноги и твердила как безумная:

– Помогите, помогите, помогите.

Я поняла, что истерику можно остановить только одним способом, и встряхнула Королеву:

– Вы не даете мне возможности достать телефон.

Анюта перестала рыдать.

– Поможете, да?

Я вытащила из кармана трубку, набрала номер Платонова, поговорила с Андреем и сказала Королевой:

– Мой близкий друг сейчас не в Москве, я не знала, что он улетел в командировку, но такая уж у него работа, могут отправить в любой момент на другой конец страны.

Анюта прижала руки к груди, ее глаза снова наполнились слезами.

– Но Платонов отправит к нам своих подчиненных во главе с Владимиром Савченко, – быстро договорила я, – он организует вывоз тела так, что никто из посторонних этого не заметит.

Глава 8

– Что там за шум? – спросил Владимир, входя в просторный холл.

Я не успела ответить, в комнату ввалилась группа людей. Несколько девушек, одетых в вечерние платья, рыдали в голос, остальные были веселы, как юные птички.

– Нас осталось всего шестеро, – радостно воскликнула одна из них, наряженная в нечто невообразимо блестящее, – остальных слили!

– Ага, – не очень весело откликнулась другая, в голубом парчовом костюме, – у Григорьевой и Горюновой по триста пятьдесят баллов, у Яковлевой триста сорок, у меня двести девяносто, а у тебя вообще на десятку меньше.