Хобби гадкого утенка - Дарья Донцова

– Ваши права, – сурово потребовал постовой.

Я вытащила документы и, хлопая голубыми глазами, прочирикала:

– В чем дело, котеночек?

Паренек удивленно глянул на меня и ответил:

– Знак видите как называется?

– Главная дорога, котик.

– А что делать надо?

– В моем случае пропустить помеху справа.

– Почему тогда нарушаете?

Я сложила губы трубочкой и нежно пропела:

– Ну, котеночек, по шоссе ехал «Мерседес» с мужиком, а я дама, думала, он уступит дорогу! Должен же мужчина женщину пропускать!

Секунду милиционер не мигая таращился на меня, потом сообразил, как реагировать:

– На дороге мужчин и женщин нет!

– Да? – изумилась я. – А кто за рулем тогда сидит?

– Водители, – буркнул мальчишка.

– Но, котеночек…

– Прекратите ко мне так обращаться!

– Извини, голубчик, а как надо?

– Сержант Ефремов.

– Сержант Ефремов, котеночек, то есть зайчик, я очень тороплюсь, давайте решим дело полюбовно, сколько?

– Нисколько, – вздохнул юноша, – проезжайте.

– Возьми шоколадку, зайчик.

– Уезжайте.

– Может, пачку сигарет?

– Не курю.

– Вот это правильно, заинька, – одобрила я и уехала.

Видите, как просто? У такой дуры-блондинки даже алчный сотрудник ГИБДД не хочет брать деньги. Хотя мне не жаль отдать ему пятьдесят рублей, ваньку же я валяла исключительно из любви к искусству. И потом, после подобных проделок, как правило, резко повышается настроение.

Больница, в которой работал Андрей Владимирович, располагалась в глубине довольно большого парка. Сегодня на улице было холодно, но не слякотно, больные выползли наружу и разбрелись по дорожкам. Я быстренько добежала до входа и уперлась в охранника.

– Подскажите, где кабинет Чванова.

– На втором этаже.

Я взлетела наверх и увидела черную табличку, на которой золотом горели буквы: «Главный врач Чванов Андрей Владимирович, доктор наук, профессор».

Приготовившись к встрече с секретаршей, я распахнула дверь и оказалась прямо в кабинете. По непонятной причине вход к Чванову никто не сторожил. Большая, более чем тридцатиметровая комната была заставлена книжными шкафами, внутри которых виднелись разнокалиберные тома, чуть в глубине ее помещался огромный письменный стол, заваленный горами бумаг, папками и газетами. Но самое яркое впечатление производила одна из стен, сплошь от потолка до пола увешанная фотографиями с автографами. Мужские и женские лица, молодые и старые, веселые и грустные…

– Сколько снимков, – невольно ахнула я, – это ваши родственники?

Сидевший за письменным столом мужчина рассмеялся густым басом:

– Можно сказать и так. Но на самом деле это пациенты, которые после операции живыми и здоровыми ушли домой.

Я продолжала рассматривать «коллаж». Да, впечатляет и, наверное, производит сильное действие на больного человека. Он приходит договариваться об операции, боится, нервничает, а тут такой «иконостас»!

– Слушаю, – решил оторвать меня от созерцания портретов хирург.

– Я звонила вам недавно от Гали Верещагиной…

– Слушаю, в чем проблема?

«В Каюровых», – хотела было ответить я, но вслух сказала другое:

– Очень плохо себя чувствую.

Чванов мягко улыбнулся.

– А именно?

Я вновь начала перебирать различные части тела, пытаясь сообразить, какая у него специализация. Гинеколог? Маловероятно, на стене полно снимков мужчин. Онколог? Уролог? Пульманолог? Ну какие части тела он оперирует? И зачем я только решила прикидываться больной!

Андрей Владимирович тяжело вздохнул:

– Анализы принесли?

– А как же, – обрадовалась я.

Честно говоря, терпеть не могу ходить по врачам, а кровь последний раз сдавала лет пятнадцать тому назад. Кстати, мои домашние тоже «обожают» лечиться и по докторам никогда не бегают. Но Зайка, собираясь стать матерью, регулярно носилась в лабораторию, и сегодня, отправляясь к Чванову, я вытащила из секретера несколько листочков.

Хирург уставился на бумажки, потом хмыкнул:

– Милочка, вы беременны.

– Не может быть, – выпалила я в полной растерянности, понимая, что сваляла дурака, – извините, но я не имею мужа.

Андрей Владимирович сохранил серьезное выражение лица, но в глазах его запрыгали чертики.

– Похвальное целомудрие в наш век бурной сексуальной революции. Так чем я могу помочь? Роды не принимаю, а по внешнему виду вы никак не похожи на мою пациентку.

Тут я не утерпела и поинтересовалась:

– А вы все отрезаете или только какие-то части?

Чванов хрюкнул и захохотал:

– Дорогая, откуда вы взялись? Ну признайтесь, вы работаете в газете, знаете про то, что я терпеть не могу журналистов, и решили таким образом взять интервью. Хорошо, согласен, ей-богу, вы мне нравитесь. Все ли отрезаю? Нет, только то, что испортилось, работающие куски оставляю…

И он снова заржал. Я хотела похвалить его за прозорливость и прикинуться корреспондентом, но неожиданно сказала:

– Вот и не угадали, более того, вам ни за что не догадаться, кем я работаю.

Андрей Владимирович хохотнул последний раз и поинтересовался:

– И кем же?

– Детективом.

– Вы сотрудник милиции?

– Нет, частный детектив.

– И зачем я вам понадобился?

– Вы знаете Каюровых?

– Кого?

– Мишу и Лену. Вы еще порекомендовали им поставить лошадей к Верещагиным. Кстати, почему вы посоветовали именно эту конюшню?

– Столько вопросов сразу, – усмехнулся Чванов и, достав небольшую, красиво изогнутую трубку, поинтересовался: – Не помешает?

Я помотала головой. Андрей Владимирович сосредоточенно поковырял в деревянной «чашечке» какими-то железками, набил ее табаком, выпустил светло-серое облако дыма и сказал:

– А я к Гале с Лешей многих направил.

– Почему?

Чванов улыбнулся.

– Если начал делать доброе дело, не надо останавливаться!

– Не понимаю.

– Я был самым первым их клиентом.