Домик тетушки лжи - Дарья Донцова

– Прикатила, – буркнул Женька, роясь в чемоданчике, стоявшем на земле.

Потом он повернулся к парню, ходившему вокруг обгорелого остова машины, и крикнул:

– Так, не суй все в один пакет, ирод, разложи по-человечески!

Затем посмотрел в мою сторону и со вздохом добавил:

– Ну, народ, молодой, а уже ленивый, лишний мешочек взять трудно, нагребает все одним скопом, а я потом разбирайся.

– Где Поля? – прошептала я.

– Иди на второй этаж, в деканат, – сухо велел Женя.

– Но…

– Иди, там Дегтярев!

Я сделала шаг назад и наткнулась на парней в темно-синих куртках.

– Что стоите, как памятники, – обозлился Женька, – тащите жмурку в труповозку.

Ребята молча подхватили носилки.

– Иди в деканат, – повторил приятель.

Я поплелась в институт. Первой, кого я увидела в большой комнате, уставленной письменными столами, была Поля, полулежащая на кожаном диване. Вокруг нее толпилось несколько человек, в воздухе резко пахло лекарствами.

– Полина! – взвизгнула я и кинулась к девушке.

Та мигом разрыдалась. Женщина, стоящая возле нее, засуетилась и принялась капать в рюмку валокордин.

– Дашка, – всхлипывала девушка, – вот ужас, вот жуть…

– Полечка… – обнимала я ее. – Жива, слава богу…

Но тут неожиданно в голове что-то щелкнуло, и я спросила:

– Минуточку, а кто же тогда там, на носилках?

– Ленка, – еще пуще зарыдала Поля. – Ой, Лена…

– Ничего не понимаю…

– Иди сюда, – раздалось за моей спиной.

Я вздрогнула, повернула голову и увидела Дегтярева, усердно писавшего что-то за столом.

– Забери Полину, – велел приятель, – отвези домой в Ложкино и не спускай с нее глаз.

– Да что случилось?

– Немедленно уезжайте, – сердито продолжал Александр Михайлович, – в коттедж, никуда ее не выпускай, ну, действуй.

В машине Поля успокоилась, вытащила косметичку и стала красить лицо. Видя, что она вновь обрела способность соображать, я сказала:

– Давай заедем в подземный магазин на Манежной.

– Зачем? – пробормотала Полина, размазывая по щекам тональный крем.

– У нас кончилась пена для ванны, потом там можно зайти в ресторанчик выпить кофе…

Честно говоря, пена для ванны не самая необходимая вещь, а наша Катерина печет намного вкуснее пирожки, чем те, которые подают в системе общепита. Но в огромном универмаге всегда полно народа, там весело играет музыка, вокруг мелькают разнообразные красивые вещи. Мне просто хотелось отвлечь Полю, поднять ей настроение.

Поставив автомобиль на стоянку, мы спустились вниз и выбрали в «Сбарро» салат и пиццу.

– Кофе у них мерзкий, – сообщила повеселевшая Поля, – пойду возьму у «Арнольда».

– Лучше давай сначала съедим все, а потом поднимемся в «Эстерхази», – предложила я.

Через час, сидя в кондитерской, я осмелела и осторожно спросила:

– Что произошло?

Полина нахмурилась:

– Дикая жуть. Такое даже и представить нельзя.

Она помешала ложечкой кофе и сказала:

– Слушай.

После первой пары к ней подбежала Лена Рокотова из параллельной группы и взмолилась:

– Полька, будь человеком, дай «Жигули», домой съездить!

Железнова не любит, когда ее машиной пользуются посторонние, и дает ключи от автомобиля только в крайнем случае.

– Зачем тебе? – недовольно спросила она.

Ленка чуть не зарыдала.

– Забыла домашнее задание, прикинь, что со мной Мавра сделает.

Мавра, или Марина Владимировна Маврина, преподает в их институте технический перевод. Абсолютно непреклонная, неумолимая дама, не дававшая никому ни малейшей поблажки. Можно было сколько угодно ныть:

– Ну, Марина Владимировна, ей-богу сделала, на следующее занятие принесу, ну, пожалуйста…

Противная баба только ухмылялась и отвечала:

– Я понимаю, что технический перевод понадобится в жизни отнюдь не всем, поэтому совершенно не настаиваю на выполнении заданий, но, как педагог, не могу простить пренебрежительного отношения к науке. Поэтому минус один.

Студент, попавший в такую ситуацию впервые, как правило, интересуется:

– Минус что?

– Минус один балл на экзамене, – спокойно поясняет злыдня Мавра, – если заслужишь, отвечая, три, поставлю два, если четыре – три… Понятно? Ежели не выполнишь следующее задание, будет минус два, как наберешь минус четыре, на экзамен можешь не приходить.

Глупые первокурсники хихикали, им всем вначале казалось, что Марина Владимировна шутит. Но в первую же сессию выяснялось: Мавра говорила серьезно.

Теперь понимаете, почему забытая тетрадь превращается в катастрофу?

– Ну, пожалуйста, Полечка, – умоляла Ленка, – мне тут рядышком, за пять минут обернусь, а пешком долго бежать…

– Чего на своей не поедешь? – не сдавалась По-лина.

– Так она сломалась! Я сегодня безлошадная…

– Ладно, – вздохнула Поля, – но, если поцарапаешь или помнешь крыло, убью.

– Гореть мне синим пламенем! – воскликнула Ленка, выхватила ключи и унеслась.

Бедная Рокотова не предполагала, что буквально через пару минут и впрямь вспыхнет, как факел.

– Был взрыв? – спросила я.

Поля покачала головой:

– Я ничего не слышала, мне сказали, когда уже пожарные прибыли.

– Когда это произошло?

– Между первой и второй парами.

– Я же тебя просила ездить на метро!

– Ну да, – дернула плечом девушка, – стану я толкаться в вонючем вагоне, нашла дуру!

– Ты приехала в институт утром?

– Конечно, к девяти.

– Все было в порядке?

– В полном, и вообще, «Жигули» только-только из сервиса, а недавно техобслуживание прошла, машина практически новая. Ой, бедная Ленка, – захлюпала носом Поля.

– Послушай, – быстро сказала я, – видишь магазинчик, вон там слева?

– Ну? – перестала плакать Поля.

– Глянь, какой в витрине пуловер, прямо для тебя, пошли, померяешь.

– Дорогой небось!

– Плевать, надо же себя баловать иногда…

Поля кивнула, и мы двинулись в бутик. Девушке понравилось сразу несколько кофт, она набрала вешалок с цветными тряпками и кинулась в примерочную.

Я стала бродить по торговому залу. Честно говоря, магазинчик выглядел бедно и плохо, впрочем, и цены тут оказались ниже некуда, дешевле только на вьетнамском рынке, наверное, потому здесь толкалось невероятное количество народа, в основном тинейджеры и студенты, хватавшие свитерочки, пуловерчики и брюки. Публика вела себя бесцеремонно, люди носились, громко разговаривали и выражали негодование по поводу долго не освобождающихся примерочных. В особенности злилась одна девчонка, стоявшая перед кабинкой, в которой переодевалась Поля.