Улыбка 45-го калибра - Дарья Донцова

– Какая глупость!

– Точно, – подхватил Жорка, – только он уверен, что воровка – ты.

Я стала набирать другой номер.

– «Улет» на проводе.

– Чебукова позовите.

– Кто просит?

– Майя Плисецкая.

– О, как я рад, – донеслось через секунду из мембраны, – как счастлив, несравненная…

– Можешь не разливаться соловьем, это Даша Васильева.

Антон поскучнел:

– Ну и чего надо?

– Если принесу тебе неопровержимые доказательства того, что яйцо украла не я, а кто-то другой, ты дашь опровержение?

– Обязательно тисну статью с опровержением.

– Обещаешь?

– Слово джентльмена.

– Ну в твоих устах это не гарантия.

– Хорошо, в честь нашей дружбы.

Я хмыкнула: мог бы и раньше об этом вспомнить.

– Только имей в виду, – завел Антон.

– Что еще?

Чебуков помолчал, а потом внезапно спросил голосом нормального человека, того, кто просиживал в былые времена табуретку у меня на кухне:

– Слышь, Дашка, ты вправду его не брала? Сделай милость, скажи честно!

– Скоро приволоку к тебе за шиворот того, кто совершил кражу, – пообещала я и побежала домой.

Надо вновь становиться собачьей нянькой. Эту ночь я спала совершенно спокойно. Наша домработница сжалилась надо мной и сказала:

– Давайте я повожусь со щенятами.

Правда, Маруся предлагала мне это еще раньше, но я не хотела, чтобы девочка шла на занятия, абсолютно не выспавшись.

Накинув халат, я сползла вниз, открыла дверь столовой, и на меня с ужасающим рычанием бросился черный лохматый комок. Я выскочила в коридор и налетела на Ирку.

– Испугались, да? – спросила домработница. – Сама прибалдела чуток, когда она сегодня зубами защелкала.

– Там кто?

– Черри.

– Черри? !

– Ага, – кивнула Ирка, – у нее материнские чувства проснулись.

Я безмерно обрадовалась:

– Боже, какая радость! Теперь не надо кормить щенят из бутылочки и протирать их тряпочкой. Я так счастлива, будто из дома вывели козу.

– Козу? – не поняла Ирка.

– Ну да, – ликовала я, – анекдот такой есть. Один человек пожаловался священнику: «Так трудно, святой отец, – в крохотной комнатенке живем всемером. Сил моих нет». – «А ты посели к себе козу», – предложил умный батюшка. Прихожанин послушался. Когда он через неделю вновь пришел в церковь, священник поинтересовался: «Как тебе теперь живется, сын мой? » – «Невыносимо, – ответил тот, – семеро в крохотной комнатенке, и еще коза! От нее ужасная вонь, к тому же она все время блеет… Наверное, не выдержу и умру». – «Тогда выведи козу», – спокойно велел священник. На следующее утро мирянин примчался к батюшке и упал на колени: «Спасибо, спасибо, мы просто счастливы, нас в этой комнате ВСЕГО семь человек и никакой козы».

Вот так и у нас получается. Черри начнет сама заботиться о щенятах, просто гора с плеч…

– Что-то я никак не соображу, при чем тут коза, – вздохнула Ирка, – да и радоваться рано. Эта придурочная пуделиха не собирается их ни кормить, ни вылизывать…

– Ты же сообщила, будто у нее проснулись материнские чувства!

– Ага, исключительно по охране потомства, – хмыкнула Ирка. – Щелкает зубами и никого к ним не подпускает.

Я проникла в столовую. Черри сидела у короба, ее глаза горели злобой. Я слегка растерялась. Вообще-то наша пуделиха – милейшее создание, не способное укусить даже того, кто начнет тыкать ее палкой, и вот за одну ночь она превратилась в беснующуюся фурию. Увидев меня, собачка вздернула верхнюю губу и серьезно произнесла:

– Р-р-р.

– Послушай, – осторожно сказала я, показывая бутылочку с молоком, – они есть хотят.

Черри подняла шерсть дыбом.

– Р-р-р.

– Твои дети умрут с голода!

– Р-р-р.

– Даже мне нельзя? Тогда корми их сама!

Словно поняв мои слова, пуделиха опрометью кинулась в короб и легла на бок. Мигом послышалось дружное чавканье. Я перекрестилась и пошла к себе. Хорошо бы все мои проблемы решались столь же легко.

Подумав минут десять, я отыскала визитку Рыкова, набрала указанный там номер и, зажав пальцами нос, попросила:

– Можно Сабину.

– Я у телефона, – прощебетала госпожа Рыкова.

– Вас беспокоят из «Экспресс-газеты».

– Здорово, – оживилась Сабина, – обожаю «Экспресску», отлично пишете.

– Нам очень приятно, что такая известная светская дама читает наше скромное издание, – кривлялась я. – До редакции дошли слухи, будто у вас в доме случилась неприятность?

– Да, обокрали.

– Хотели дать материал на эту тему. Вот только небольшая задержка вышла.

– В чем?

– Не знаем имен остальных гостей, и, если можно, их телефончики.

– Пожалуйста, – радостно попалась на крючок дурочка, – пишите, никакого секрета тут нет. Роза Андреевна Шилова. Она – врач, косметолог. Кстати, великолепный. Если надо морду пошлифовать, только к ней.

– Спасибо, пока еще не нуждаюсь, – прогундосила я, записывая координаты дамы.

– Потом Владимир Сергеевич Плешков и Леонид Георгиевич Рамин. Они владеют торговой фирмой, только не спрашивайте какой. У них узнавайте, я не в курсе. С ними пришел некто Яков. Но про этого мужчину ничего сообщить не могу, знаю только, что они все вместе работают.

– Вы не знаете тех, кого зовете к себе в дом?

– Муж приглашал, они ему по каким-то делам понадобились. Словом, нужники, – пояснила глуповатая Сабина. – Еще позвал этого Колесова, ну а он прибыл с воровкой. Сразу, сразу поняла, что она еще та штучка.

– Почему?

– Прикиньте, – взвизгнула Сабина, – явилась в скромном платьице, колечко с сережками копеечные, макияж простецкий, и села в углу. За весь вечер, как мы ни старались ее разговорить, рта не раскрыла. Молчала, словно говна в рот набрала, и только по сторонам поросячьими глазками зырила.

– Почему поросячьими? – обиделась я.

– Они у нее такие маленькие, противные, – пояснила Сабина, – прямо отвратительные. А потом взяла и ушла из гостиной на целых два часа! Бродила, бродила по нашей квартире, в ванной все мои кремы попробовала, пальцами своими грязными лазила, крышечки не закрыла. А потом, сами знаете, яйцо работы Фаберже утянула. Ну не мразь? !