Огненная земля - Паскаль Энгман

– Ты думаешь об отце?

Николас не ответил.

– У тебя всегда темнеет взгляд, когда ты его вспоминаешь, – произнесла Мария и с шумом всосала в себя последние капли кока-колы из банки. – Как ты думаешь, он вспоминает о нас хоть иногда?

– Не знаю, и мне на это наплевать.

– Почему?

Назвать ту единственную причину, которую назвала ему мать перед смертью, Николасу никогда бы не хватило смелости.

– Потому что он вернулся в Чили. Мне было восемнадцать, тебе девятнадцать. Мама только что умерла, и это было… черт с ним… хорошо было бы иметь тогда рядом кого-нибудь из взрослых.

Они помолчали.

– Прости, – пробормотал Николас. – Не надо было этого говорить.

– Ты говоришь как он. Он иногда бывал добрым, не таким, как мама, конечно, но все-таки хорошим. Этого не стоит забывать.

– Я помню, – вздохнув, произнес Николас и присел рядом с сестрой на диван. Взял немного картошки фри из пакета. – Тебе пора в душ.

– Это обязательно?

– Да, обязательно, – со смехом ответил Николас.

Мария поднялась со страдальческим выражением на лице. Проходя мимо афиши в гостиной, она остановилась.

– Гунде тоже не любил мыться в душе.

Николас притворился, что слышит это впервые, хотя Мария рассказывала ему раз пятьдесят.

– Не любил мыться в душе?

Он открыл дверь в ванную комнату.

– Он так много тренировался, что принимать душ ему приходилось постоянно. Поэтому он научился делать это быстро.

– Как?

– А вот так. Он засекал время и старался помыться как можно быстрее. Тренировался быстро вытирать полотенцем все тело. Охватывать одним движением полотенца как можно большую поверхность тела. Ты знаешь, каков был его рекорд по скорости мытья, начиная с раздевания и кончая одеванием?

– Нет, не знаю.

– Одна минута и двадцать секунд. За это время он успевал помыть голову, все тело и вытереться.

– Потрясающе.

Мария, не стесняясь брата, начала раздеваться. Николас быстро отвернулся. Когда она вошла в душевую кабину и задернула занавеску, он прислонился к стене и опустился на пол. Послышался шум льющейся воды.

– А чистить зубы ты не забываешь?

– Иногда забываю.

Николас рассмеялся. Мария не умела лгать.

– Знаешь, как я делаю? – спросил он. – Я чищу зубы, стоя в душе. Это не так скучно и не забудешь.

Мария засмеялась. Николасу нравилось смешить ее.

– Гунде пришлось бы это по вкусу. А можно я попробую?

– Конечно, можно.

Николас выдавил полоску зубной пасты «Колгейт» на зубную щетку и протянул ее за занавеску. Вытер руки о брюки и снова сел на пол.

– А потом сыграем в нарды? – спросила Мария.

Николас посмотрел на часы. Половина первого. Он мог бы остаться спать у Марии на диване. После обеда у него встреча с Иваном. А через сорок восемь часов им предстоит похищение банкира Хампуса Давидсона.

– Сыграем, если дашь мне выиграть хоть один раз.

7

Бункер располагался в самой труднодоступной части поселения. Чтобы добраться до него, надо было пересечь реку по примитивному деревянному мосту и затем двигаться на запад по разбитым, с ухабами, проселочным дорогам в сторону Тихоокеанского побережья. На последнем участке дороги растительность была такая густая, что ветки деревьев хлестали по лобовому стеклу и дну машины. Добравшись до места, они увидели «Шевроле» Маркоса.

– Останови здесь, – сказал Карлос. – Я быстро.

Карлос прошел триста метров в сторону леса, покрывавшего холм. Строительство бункера, вход в который располагался у подножия холма, началось сразу после Кубинского кризиса. Мир избежал атомной войны в самый последний момент и отделался лишь испугом. Но немцы в Колонии Рейн не собирались рисковать. Если США и СССР захотят уничтожить друг друга в ядерной войне – это их право. Колония должна выжить. На глубине двадцати метров поселенцы построили то, что можно назвать подземным городом. Четыре тысячи квадратных метров с больницей, спальными залами, со складом оружия и складом для продуктов питания и питьевой воды.

Война так и не началась. Убежище простояло пустым до военного переворота 1973 года, после которого заполнилось политическими заключенными. Никто из тех, кого сюда привозили той же дорогой, по которой только что проехал Карлос, не вернулся обратно живым. После пыток их изувеченные тела закапывали в лесу. Начиная с середины восьмидесятых, когда военные перестали нуждаться в услугах поселенцев, бункер снова пустовал – до тех пор, пока сюда не начали привозить бездомных филиппинских детей.

Карлос остановился у металлической двери зеленого цвета – единственного входа в убежище, – достал пластиковый пропуск и прижал его к электронному замку. Замок щелкнул и открылся. Карлос надавил на ручку двери, и она открылась. Лифт уже поднимался. Он заглянул в шахту и увидел Маркоса. Когда лифт поднялся наверх, его приемный сын отодвинул незамысловатую решетку и вышел из кабины лифта.

– Какие-то проблемы? – спросил Карлос.

– Никаких проблем. Детвору обследовали. Двоих можно будет использовать уже сегодня. Пациенты уже вылетели на вертолетах из Сантьяго и будут прооперированы ночью.

– Отлично.

Они пошли обратно к машине.

– А Швеция?

– Все готово. Завтра вылетаем. Мой человек встретит нас в отеле.

– Ты в нем уверен?

Маркос на мгновение задумался.

– Я ему доверяю. Он ведет дела с колумбийцами, а они не работают с кем попало.

– С колумбийцами? Тогда я догадываюсь, что у него за дела с ними. Наркотики?

– Да, наркотики.

– Я не доверяю наркоторговцам. Они разрушают общество, губят человечество.

Маркос пожал плечами.

– Насколько я понимаю, у нас нет другого выхода, если мы хотим спасти клинику. Это шведские военные, ставшие бизнесменами. К тому же у них уже есть готовый трубопровод, который мы можем использовать.

– Что за трубопровод? – спросил Карлос.

– Тот же маршрут, каким они поставляют наркоту из Колумбии в Скандинавию и, как там, ну их столица…

– Стокгольм.

– В Стокгольм, точно. Мы можем им воспользоваться. Надо будет только продлить маршрут через Эквадор и Боливию.