Приключения Рольфа - Эрнест Сетон-Томпсон

«Сила МидТорговый склад»

Сделка состоялась, и индеец ушёл, унося с собой запас табаку, чаю и сахару.

Он пошёл вверх по реке Мианос, на берегу которой он расставил несколько капканов для мускусных крыс, опасаясь в то же время, что их украдут или унесут охотники, которые считали эту ловлю нарушением своих прав собственности.

Час спустя он был уже у Демилингского пруда и отсюда повернул к своему вигваму. Он шёл напрямик лесом, пока не дошёл до Кетрокской дороги; по ней он добрался до фермы и ветхого дома Микки Киттеринга. Он слышал, что хозяин фермы продаёт свежую оленью шкуру, и хотел купить её. Когда он подходил к дому, из сарая вышел Микки. Они сразу узнали друг друга. Этого было достаточно Куонебу, чтобы свернуть в сторону. Фермер вспомнил, что был "оскорблён". Он выкрикнул несколько проклятий и бросился за индейцем. "Чтобы спустить с него шкуру! " – это было его вполне определённым желанием. Индеец повернулся к нему и, не двигаясь с места, спокойно посмотрел на него.

Есть люди, которые не понимают различия между робостью и трусостью, и только какой-нибудь неожиданный случай даёт им возможность понять эту разницу. Какое-то смутное чувство подсказало белому человеку: "Берегись! Этот краснокожий – опасный человек", – и он пробормотал:

– Уходи прочь отсюда, или я пошлю за констеблем.

Но индеец не трогался с места и не спускал глаз с фермера, пока тот не ушёл, и только тогда продолжил свой путь к лесу.

Нрав у Киттеринга был неприятный. Он хвастался тем, что служил солдатом. До некоторой степени он, пожалуй, походил на солдата: густые седые усы торчали, точно рога, кверху по обе стороны его красного носа на красном лице, и придавали ему крайне воинственный вид. Плечи у него были широкие, поступь важная, а в распоряжении его вдобавок был целый набор самых отборных выражений, которые были новы и производили поэтому сильное впечатление в Коннектикуте. Он женился поздно на женщине, которая была бы ему хорошей женой, дай он ей на это возможность. Но он был пьяница и задался мыслью переделать её на свой лад. Старания его увенчались плачевным успехом. Детей у них не было, но к ним явился сын его брата, пятнадцатилетний мальчик; если бы они обращались с ним хорошо, он стал бы благословением их дома. Но Микки зашёл слишком далеко. Природное добродушие его потонуло в спиртных напитках. Хвастливый и ограниченный, он делил людей на две части: на лиц высшего разряда, перед которыми он пресмыкался, и на людей низшего разряда, с которыми он становился крикливым, злоязычным, нахальным грубияном, за исключением проблесков доброты в те редкие минуты, когда он не был пьян или не мучился желанием снова напиться. Сын его брата не унаследовал, к счастью, наклонностей со стороны семьи отца и походил на свою мать, дочь учёного духовного лица, который положил все силы, чтобы дать ей образование, но оставил её без гроша, неспособной к улучшению своего материального положения.

Рольф рано лишился отца, а когда ему исполнилось пятнадцать лет, умерла его мать, которую он очень любил.

Рольф остался один на свете. Он прошёл только начальную школу, ничего не читал, кроме Библии и "Робинзона Крузо", имел смутное сознание, что Бог везде, и питал недоверие к тем, которые могли быть его близкими.

В день похорон матери он покинул селение Риддинг и направился по незнакомой дороге к югу, где у его дяди Микаэля была ферма, и где он надеялся найти приют.

В этот день он прошёл пятнадцать миль, ночевал на гумне, а на следующий день сделал двадцать пять миль и добрался до своего будущего дома.

– Войди, мальчик, – сказали ему довольно дружелюбно: приход его совпал по счастливой случайности с полосой хорошего настроения духа, да к тому же он, пятнадцатилетний юноша, являлся подспорьем для фермы.

Глава 3. Рольф ловит енота и находит друга

Тётушка Пру, быстроглазая и красноносая, вела себя сначала очень сдержанно, но церемонии с её стороны сразу прекратились, когда Рольф прошёл все тайны кормления свиней, кур, телят, доения коров и множество других занятий, знакомых ему с детства. И чего только он ни делал! Всякий посторонний наблюдатель сразу приходил к тому заключению, что тётушка Пру освобождала себя решительно от всяких трудов, сваливая всё на Рольфа. Он работал без отдыха, стараясь делать всё хорошо, но скоро увидел, что, несмотря на все старания, никогда не дождётся похвалы и ничего, кроме побоев, не получит. Проблески доброты редко появлялись в сердце его дяди, а тётка его оказалась сварливой пьяницей, и те дни, когда Рольф голодал со своей матерью и переносил лишения, казались ему теперь днями невозвратного счастливого детства.

К вечеру он так уставал, а утром ему так хотелось спать, что он не в состоянии был читать обычных молитв и мало-помалу совсем отвык от этой привычки. Чем больше присматривался он к своим родственникам, тем больше порочных наклонностей находил у них. Как возмутился он, когда в один прекрасный день понял, что куры, которых дядя его приносил откуда-то ночью, попадали сюда без ведома и согласия их владельцев. Микки поспешил обратить всё это в шутку и только как бы невзначай сказал Рольфу, что ему следует скорее начать работать по ночам. Слова эти были для Рольфа одним из многих указаний на то, в какое нехорошее место попал он, бедный сирота.

Доблестный дядя не сразу уяснил себе, должен ли он смотреть на молчаливого мальчика, как на лицо высшего разряда, которого следует бояться, или низшего, которое следует держать в страхе. Но убедившись в покорности Рольфа, Микки расхрабрился и всё чаще и чаще стал наносить ему побои; Рольф переносил последние легче, чем постоянные придирки и воркотню тётки. И вот всё хорошее, что было посеяно в душе его покойной матерью, стало мало-помалу колебаться под влиянием такой ужасной обстановки.

Рольфу до сих пор не удавалось найти себе товарищей среди деревенских мальчиков; случай натолкнул его на неожиданного друга.

Однажды весною он встал до восхода солнца и погнал корову в лес. Он встретил незнакомого человека и очень удивился, когда тот подозвал его. Подойдя к нему ближе, он увидел, что это человек высокого роста, с тёмной кожей и чёрными прямыми волосами с проседью… индеец, без сомнения. Незнакомец протянул ему мешок и сказал: