Трон из костей дракона. Том 2 - Тэд Уильямс

Он нащупал в темноте засов.

– Что вы задумали, доктор Моргенес? – прошептал Саймон. – Я так долго вас ждал! – Ответа не последовало.

Пока Саймон возился с засовом, его вдруг охватила тревога. Он остановился, так и не открыв его, и поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в щель между досками.

– Доктор?

В коридоре, освещенном голубым светом ламп, Саймон разглядел фигуру старика в плаще с капюшоном. Лицо оставалось в тени, но он сразу узнал старый потрепанный плащ, хрупкое тело, торчавшие из-под капюшона пряди седых волос, ставших голубоватыми в странном свете. Но почему он не отвечает? Быть может, он ранен?

– С вами все в порядке? – спросил Саймон, распахивая дверь внутрь. Маленькая согнутая фигурка не шевелилась. – Где вы были? Что вам удалось узнать?

Ему показалось, доктор что-то сказал, и Саймон наклонился вперед.

– Что?

Слова, которые до него долетели, были полны воздуха и казались болезненно резкими.

– …Фальшивый… посланец… – Больше Саймон ничего не понял – у доктора был хриплый голос и он говорил с трудом, – потом лицо поднялось и капюшон упал назад.

Голова, обрамленная седыми кустиками волос, была сожжена: шишка с пустыми провалами глаз, веретенообразная шея, подобная неровной обугленной палке.

Саймон отшатнулся, отчаянный крик так и остался в его груди, а из черного кожистого шара протянулась тонкая красная линия; через мгновение рот открылся, обнажив розовое мясо.

– …Фальшивый… посланец… – сказал он, каждое слово вырывалось изо рта с хрипом. – …остерегайся…

И тут только Саймон закричал, кровь стучала у него в его ушах, и он уже не сомневался, что сожженное существо говорило голосом доктора Моргенеса.

Отчаянно колотившееся сердце Саймона успокоилось далеко не сразу. Он сел, дыхание с хрипом вырывалось из его груди, Бинабик также сел рядом.

– Здесь тебе ничто не угрожает, – сказал тролль, приложив ладонь ко лбу Саймона. – Ты совсем холодный.

Джелой вернулась к нему от матраса, где спал Малахия, – ей пришлось снова накрыть его одеялом, которое он сбросил, когда закричал Саймон.

– У тебя уже были такие могущественные сны, как этот, когда ты жил в замке, юноша? – спросила Джелой, не спускавшая с него сурового взгляда, словно провоцируя на отрицание.

Саймон содрогнулся. Под ее ошеломляющим взглядом он испытывал только одно желание: говорить правду.

– Нет, до… последних нескольких месяцев перед… перед…

– Перед гибелью Моргенеса, – ровным голосом сказала Джелой, – Бинабик, если только знание не покинуло меня, я не верю, что его сон о Моргенесе в моем доме – случайность. Только не такой.

Бинабик провел рукой по растрепанным после сна волосам.

– Валада Джелой, если ты не знаешь, как могу что-то знать я? Дочь Гор! У меня такое чувство, что я слушаю шум темноты. Я не могу разглядеть окружающие нас опасности, но знаю, что они рядом. Саймону приснился сон с предупреждением о «фальшивых посланцах»… но это лишь одна из множества таинственных вещей. Почему норны? Черный риммер? Нечистые буккены?

Джелой повернулась к Саймону и мягко, но решительно уложила его на плащ.

– Попытайся снова заснуть, – сказала она. – Ничто, способное причинить тебе вред, не сможет войти в дом женщины-ведьмы. – Она повернулась к Бинабику. – Я думаю, что если сон, который он описывает, настолько связный, насколько нам кажется, он может оказаться полезным в наших поисках ответов.

Лежавший на спине Саймон видел валаду и тролля черными силуэтами на фоне сияния угольков, подобных светлячкам. Потом меньший силуэт к нему наклонился.

– Саймон, – прошептал Бинабик, – а тебе не снились другие сны, о которых ты мне не рассказывал?

Саймон медленно покачал головой. Больше ничего не было, только тени, и он устал от разговоров. Он все еще ощущал вкус страха, который испускало стоявшее на пороге сгоревшее существо, и сейчас он хотел лишь одного: погрузиться в засасывающий омут забвения, чтобы спать, спать…

Но сон не шел к нему с прежней легкостью. И, хотя Саймон держал глаза плотно закрытыми, перед ними мелькали картины пожара и катастрофы. Он без конца крутился, пытаясь найти положение, в котором его напряженные мышцы могли расслабиться, слышал тихий разговор тролля и ведьмы, но слова убегали прочь, точно крысы, скребущиеся за стеной.

Наконец и этот шум стих, и теперь лишь мрачное дыхание ветра звучало у него в ушах. Он открыл глаза. Джелой одиноко сидела возле огня, прикрыв веки и опустив плечи, точно птица, прячущаяся от дождя; Саймон не знал, дремлет она или наблюдает за тлеющими угольками.

Последней внятной мыслью, последним видением, медленно поднявшимся из глубин его существа, мерцающим, словно огонь под водой, стала высокая гора с каменной короной. Ведь это же был сон. Ему следовало вспомнить… следовало рассказать Бинабику.

Огонь вспыхнул в темноте на вершине горы, и он услышал поскрипывание деревянных колес, колес сна.

?

Когда наступило утро, оно не принесло с собой солнца. Из окна домика Саймон видел темные кроны деревьев на дальнем берегу, но само озеро окутал густой белый плащ. Даже прямо под окнами воду не удавалось разглядеть, медленно клубившийся туман делал все предметы иллюзорными. А небо над окутанными тенями деревьями оставалось бездонным и серым.

Джелой вышла из дома вместе с Малахией, чтобы собрать целебный лишайник, оставив Бинабика ухаживать за Лелет. Тролль был доволен состоянием девочки, но когда Саймон посмотрел на ее бледное лицо и едва заметно поднимавшуюся маленькую грудь, он не понял, какие положительные изменения умудрился увидеть тролль.

Саймон разжег огонь при помощи сухих веток из груды, которую Джелой аккуратно сложила в углу, потом подошел к Бинабику, чтобы помочь ему сменить повязки Лелет.

Когда Бинабик убрал одеяло и снял повязки, Саймон поморщился, но не смог отвести взгляда. Все тело Лелет потемнело от синяков и уродливых следов зубов. Злобные псы сорвали кожу от левой подмышки до бедра, оставив неровную рану длиной в фут. Когда Бинабик закончил ее промывать и снова наложил повязку из широких полос полотна, на белой ткани расцвели кровавые лепестки красных роз.

– Неужели у нее есть шансы выжить? – спросил Саймон.

Бинабик пожал плечами, тщательно завязывая узлы.