Трон из костей дракона. Том 1 - Тэд Уильямс

Затем король расслабился.

– Джошуа – циник, – снова заговорил король уже заметно спокойнее. – Циник и меланхолик, который холодно относится ко всем, кто стоит ниже него – но ведь все стоят ниже королевского сына, и каждый из них потенциальный убийца. Нет, Тайгер, он странный, мой младший, – в особенности после того… как потерял руку. О милосердный Эйдон, возможно, тут есть и моя вина.

– Что ты хочешь сказать, мой повелитель?

– Мне следовало взять другую жену после смерти Эбеки. В замке стало холодно без королевы… Быть может, именно по этой причине мальчик вырос таким странным. Однако Элиас совсем другой.

– В природе принца Элиаса есть грубая прямота, – пробормотал Тайгер, но если король его и слышал, то виду не подал.

– Я благодарю благодетельного Бога за то, что Элиас оказался первенцем. У него отважный характер воина – и я боюсь, что, будь первенцем Джошуа, ему пришлось бы опасаться брата. – Король Джон с холодным удовлетворением покачал головой, потом неожиданно схватил шута за ухо и дернул его так, словно старик был ребенком пяти или шести лет.

– Обещаешь мне одну вещь, Тайгер? …

– Какую, мой повелитель?

– Когда я умру – а это, несомненно, произойдет очень скоро, не думаю, что сумею пережить зиму, – ты должен привести Элиаса сюда… как ты думаешь, коронация будет проходить здесь? Не важно, тебе в любом случае нужно будет подождать окончания церемонии. Приведи его и отдай Сияющий Коготь. Да, возьми его прямо сейчас и спрячь. Я боюсь, что могу умереть, пока он не вернулся из Мермунда, а я хочу, чтобы он получил меч вместе с моим благословением. Ты меня понял, Тайгер?

Дрожащими руками Престер Джон убрал меч в изукрашенные ножны и с трудом отстегнул перевязь. Она за что-то зацепилась, и Тайгер опустился на колени, чтобы развязать узел старыми, но еще сильными пальцами.

– И что должно быть в благословении, мой повелитель? – спросил он, продолжая развязывать узел и прикусив язык от старания.

– Скажи то, что я говорил тебе. Скажи, что этот меч должен стать продолжением его руки и средоточием сердца – как мы являемся инструментом в Сердце и Руке Бога Отца… и еще, что никакая награда, пусть и самая благородная, не стоит… не стоит… – Джон колебался, поднес дрожавшие пальцы к глазам. – Нет, забудь. Скажи лишь то, что я говорил о мече. Только это.

– Я так и сделаю, мой король, – пообещал Тайгер. Он продолжал хмуриться, хотя сумел развязать узел. – Я с радостью выполню твое желание.

– Хорошо. – Престер Джон снова откинулся на спинку трона из костей дракона и закрыл серые глаза. – Спой еще для меня, Тайгер.

И шут запел. А над ними, казалось, старые знамена стали слегка раскачиваться, словно по толпе наблюдателей, меж древних цапель, медведей с потускневшими глазами и других странных существ, пробежал шепот.

Глава 2

История о двух лягушках

?

Праздный ум – находка для дьявола.

Саймон грустно размышлял над одним из самых любимых выражений Рейчел, глядя на груду доспехов для лошадей, лежавших на полу Прогулочного коридора для священников. Он только что радостно прыгал по длинному выложенному плиткой проходу, ведущему вдоль всей длины часовни к покоям Моргенеса. Да, конечно, он немного размахивал метлой, представляя, что это флаг Дерева и Селезня эркингардов Престера Джона, а он ведет их в сражение. Быть может, ему следовало обращать больше внимания на то, что его окружало – но какой идиот станет развешивать набор лошадиных доспехов в Коридоре, отведенном для священников? Стоит ли говорить, что они упали с жутким грохотом, и теперь Саймон ждал скорого появления тощего и мстительного отца Дреосана.

Саймон принялся поспешно собирать потускневшие пластины доспехов, часть из которых вывалилась из кожаных ремешков, связывавших их вместе, и вспомнил еще одно высказывание Рейчел: «Дьявол находит работу для пустых рук». Конечно, это звучало глупо, и он разозлился. Дело вовсе не в его пустых руках и праздном уме, не они привели его к неприятностям. Нет, причина состояла в делании и думанье, из-за которых он постоянно спотыкался. Если бы только они оставили его в покое!

Отец Дреосан таки не появился к тому времени, когда Саймону удалось сложить доспехи так, чтобы они представляли собой не слишком надежную груду, и поспешно засунуть ее под край свисавшей со стола скатерти. При этом он едва не перевернул стоявшую на нем золотую раку, но наконец – избежав новых неудач – поврежденные доспехи исчезли из вида, теперь только более светлое пятно на стене могло подсказать, что они вообще существовали. Саймон поднял метлу и попытался выровнять цвет покрытой сажей стены, а потом поспешно зашагал дальше по направлению к ведущей наверх лестнице.

Снова оказавшись в саду, из которого его так жестоко изгнала Рейчел Дракониха, Саймон на мгновение остановился, чтобы вдохнуть острый аромат зелени и избавиться от неприятного запаха мыла в носу. И тут его внимание привлекла необычная форма верхних ветвей Фестивального дуба, древнего дерева в дальнем конце сада, таких искривленных и шишковатых, что возникало впечатление, будто дерево в течение веков росло под огромной корзиной. Саймон прищурился, прикрыв глаза ладонью, защищая их от косых солнечных лучей. Птичье гнездо! В такое время!

Он едва не поддался искушению, даже бросил метлу и сделал несколько шагов в сторону сада, но в последний момент вспомнил о своей миссии у Моргенеса. Если бы он получил другое поручение, то сейчас уже взбирался бы на дерево, но возможность увидеть доктора была подарком, пусть ему и предстояла не самая интересная работа. Он обещал себе, что обязательно исследует гнездо позднее, и направился во Внутренний двор.

В ворота вошли два мужчины и сейчас направлялись в его сторону; один, невысокий и коренастый, шел довольно медленно, другой был еще более плотным и неторопливым. Саймон узнал свечника Джейкоба и его помощника Джеремию, который тащил на плече большой тяжелый мешок и едва переставлял ноги, медленнее, чем обычно – если такое вообще было возможно. Саймон издали поздоровался с ними. Джейкоб улыбнулся и помахал в ответ рукой.

– Рейчел хочет новые свечи для обеденной залы, – прокричал свечник, – и она их получит!

Джеремия сделал кислое лицо.