Уха из золотой рыбки - Дарья Донцова

Шофер завел мотор, и Настя умчалась. Евгений попытался запомнить номер машины, но все цифры отчего-то оказались заляпаны грязью, виднелись лишь буквы, три О. Очевидно, Настя была не из простых автомобилевладельцев.

Евгений вернулся в ресторан, он без конца подносил к носу ладонь, во рту остался странный вкус, и он окончательно перестал соображать, что к чему. Когда улыбающаяся Лика, облаченная в белые кружева, подошла к нему и взяла под руку, он чуть было не спросил у молодой жены:

– Кто вы такая?

Всю дорогу до гостиницы, пока супруга безостановочно болтала, рассказывала, как она перестроит загородный дом, Женя молчал, тупо глядя в окно. Мимо пробегали дома, мрачные, темные, с облупившимися фасадами. Гостиница неожиданно показалась отвратительной, номер купечески помпезным, двухспальная кровать, накрытая розовым стеганым покрывалом, пошлой. Цветы, стоящие вдоль стены, воняли болотом, а когда Лика решила поцеловать супруга, тот отшатнулся – от жены удушающе несло потом.

– Может, примешь ванну? – рявкнул Женя, чувствуя, как от обилия неприятных запахов начинает раскалываться голова.

Лика захихикала:

– Давай вместе!

Испытывая сильнейшее желание дать ей по физиономии, Женя, чтобы сдержаться, отвел глаза и наткнулся взглядом на ярко-синюю скатерть, которая мирно накрывала овальный столик, точь-в-точь такого цвета было платье на Насте. В ту же секунду он понял: ему наплевать на Лику, чихать на установленные нормы и абсолютно безразлично, о чем станут судачить знакомые.

– Я хочу развестись, – заявил он.

Лика вытаращила глаза. Радуясь, что супруга не орет, не падает в обморок и не закатывает скандал, Женя рассказал ей про Настю и предложил:

– Завтра подаем заявление о расторжении брака. Извини за причиненные неприятности, я компенсирую тебе все моральные издержки, получишь хорошую сумму, куплю тебе квартиру, естественно, оплачу обучение Юры.

Лика только хлопала глазами.

– А теперь прощай, – заявил новобрачный и пошел к выходу.

– Ты куда? – кинулась к нему жена. – Милый, ты пьян, ляг, поспи.

Женя легко отодвинул Лику и исчез. Бедная Ликуся пару секунд просидела в оцепенении, потом принялась колотить вазы, из которых нагло торчали букеты. Если бы дело происходило в обычной гостинице, то на шум мгновенно сбежались бы другие постояльцы и представители администрации, но в «Сильвер Плаза» апартаменты, которые снял сам Евгений, назывались президентскими. Собственно говоря, это был целый этаж, самый верхний, с отдельным лифтом. Остальные жильцы не имеют возможности даже случайно забрести туда. Обслуживающему персоналу велено ни во что не вмешиваться и только улыбаться тем, кто снимает комнаты стоимостью десять тысяч долларов за ночь. Пусть дорогой гость разнесет весь номер в клочья, ему просто с любезным поклоном представят счет. Поэтому Лику никто не остановил.

Выпуская пар, Ликуся металась по роскошным апартаментам, вконец обессилев, заснула на брачном ложе, похожем на ипподром. В шесть утра ее словно на пружине подкинуло вверх, рыдая от злости и обиды, она убежала из отеля и рванула к нам в Ложкино.

Глава 3

Выслушав рассказ, мы с Зайкой влили в Лику стакан коньяка, а потом уложили ее, мигом осоловевшую, в кровать.

Ольга посмотрела на часы и, завопив: «Катастрофа, опаздываю! » – ринулась одеваться и докрашивать второй глаз.

Я побежала за ней.

– Делать-то теперь что?

Зайка влезла в тоненький красный свитерок и ответила:

– Найди Евгения и поговори с ним. Лика запросто могла его не так понять. И потом, вдруг он шутил?

– Кому же придет в голову устраивать подобные розыгрыши? ! – возмутилась я.

Ольга схватила ключи от машины:

– В мире полно идиотов, мы же не знаем Евгения, вдруг он кретин? Во всяком случае, следует выслушать обе стороны, а уж потом подумаем, как утешать Лику. Кстати, не слышала, Антон Красков женился? Очень подходящая партия для нее.

– Да что ты, – замахала я руками, – сильно сомневаюсь, что в свете последнего бракосочетания Ликуся захочет опять затевать свадьбу.

– Ты плохо разбираешься в людях, – заявила Ольга и убежала.

Я спустилась на первый этаж, наткнулась на валяющуюся на ковре в холле сумочку Лики, поколебалась немного, потом открыла ее, вытащила записную книжку, нашла нужный телефон и набрала номер.

– Абонент находится вне действия сети, – заявил бесстрастный женский голос.

Значит, это мобильный аппарат. Никаких других цифр на строчке не было. Я решила пойти в столовую и спокойно выпить кофе, но тут раздался звонок.

– Дарья Ивановна, – воскликнул незнакомый голос, – это из Ветеринарной академии беспокоят.

– Что случилось? – испугалась я.

– Не волнуйтесь, – стала успокаивать меня женщина, – ваша дочь Маша сейчас должна находиться на занятиях в кружке «Юный ветеринар»…

– Да, – перебила я ее, – а в чем дело?

– Похоже, она заболела, температура поднялась, тошнота.

– Уже еду! – выкрикнула я и, забыв причесаться, полетела в гараж.

Маруська лежала на диване, около нее с встревоженным лицом стоял Федор Сергеевич, милейший дядька, руководитель кружка. Маня ездит в академию не первый год, и я великолепно знаю Федора Сергеевича. Он замечательный педагог, искренне влюбленный в свое дело, но человек он со странностями.

Увидав меня, преподаватель заявил:

– Родись девочка собакой, я четко поставил бы сейчас диагноз: пищевое отравление.

– Отчего вы пришли к такому выводу? – спросила я, глядя на бледную молчаливую Маню.

Похоже, дело плохо. Даже с очень высокой температурой девочка, как правило, болтает без умолку. Если Машка потеряла дар речи, надо немедленно вызывать «Скорую помощь».

– Тошнота, переходящая в рвоту, – принялся перечислять симптомы Федор Сергеевич, – озноб, бледность кожных покровов…

– Шаурма, – еле-еле выговорила Маня.

– Что, котеночек? – наклонилась я над ней.

– Съела утром, перед занятиями, шаурму из курицы, – прошептала Машка, – очень захотелось, купила в ларьке перед школой.

Я схватилась за телефон. Шаурма из курицы, да еще приобретенная на улице! Тут возможно все, что угодно, – от сальмонеллеза до холеры.

Федор Сергеевич всплеснул руками:

– Марья! Как ты могла! Слопать бог весть какую гадость, приготовленную грязными руками! Ни одна собака, я имею в виду, конечно, животное при хозяине, не позволит себе подобного.