Камин для Снегурочки - Дарья Донцова

– Что вы, – улыбнулась женщина, – меня Лиза зовут, а вас как величать?

Я растерялась. Таня? Настя? На какое имя принесет мне паспорт Свин? Ну кто бы мог подумать, что на простой вопрос: «Как вас зовут? » – я не сумею сразу дать ответ.

– Можно взять журнал? – я быстро перевела разговор на другую тему.

– Конечно, – кивнула Лиза, – но они очень старые. Хотите принесу поновей? Мы их в парикмахерской кладем.

– Нет, нет, эти тоже подойдут.

– Да они за позапрошлый год, – улыбнулась Лиза, – давно выбросить пора, только все недосуг.

– Ерунда, мне без разницы!

– Кофе желаете?

– Вам нетрудно?

– Это моя работа, – улыбнулась Лиза, – со сливками?

– Лучше чай с лимоном, кстати, меня Таней зовут!

– Сию секунду, – кивнула Лиза и ушла.

Я стала вяло перелистывать яркие страницы. В голове вертелось неотвязно: Настя Звягинцева… Настя… Неужели это я! Настя Звягинцева!

– Я поняла: вам не хотелось мне представляться настоящим именем, и я очень рада, что вы все-таки решились, – сказала Лиза, ставя на столик красивую фарфоровую чашечку.

Я вздрогнула. Надо же, я задумалась и не заметила, как администратор вернулась в приемную.

– Вы о чем?

Лиза мягко улыбнулась.

– Сами же сейчас довольно громко сказали: «Настя Звягинцева».

Я плотно стиснула зубы, однако мне следует быть осторожнее и не увлекаться обдумыванием ситуации до потери бдительности.

– Вы меня не помните? – тихо спросила Лиза.

– Нет.

– Ну да, понятно, – вздохнула администратор, – я раньше в клинике Потапова работала, вы туда лечиться приходили, когда голос пропал.

– Извините, ошибка вышла. Я не Настя Звягинцева, просто мне вспомнилась эта девушка. Меня зовут Таня, и голоса я никогда не теряла, очень хорошо говорю, слышите?

Лиза моргнула:

– Понимаю, вы не бойтесь, я никому не расскажу.

– О чем?

– Да о вас.

– Обо мне? Что же такого плохого я сделала?

– Ничего, – пожала плечами Лиза и попыталась уйти, но я схватила ее за руку.

– Раз начали, договаривайте. Что вы про меня знаете?

– Сущую ерунду.

– А именно?

Лиза нахмурилась:

– Вам не надо бояться, узнать вас трудно, вы сильно изменились, постарели, перестали следить за собой. Но, видно, кулисы все-таки притягивают, раз к Глафире в услужение пошли. Она небось не в курсе, кто вы?

Я толкнула Лизу в кресло и нависла над ней.

– Живо говорите, кто я!

Администратор вытащила сигареты.

– О боже, язык мой – враг мой. Ну кто меня за него дергал, не мое это дело, в конце концов, назвались Таней – и хорошо. Успокойтесь, я же не Ира Кротова, деньги на сплетнях не делаю, от меня никаких неприятностей не будет.

– Сейчас же все рассказывайте!

– Хорошо, хорошо. Вы – Настя Звягинцева. Были певичкой, выбивались в люди, пели всякую ерунду вроде Глафиры. Пели, пели, а потом пропали. Кстати, у вас с голосом проблемы были, вы обратились в клинику, я там на ресепшен сидела. Вы часто ходили на процедуры, ну и выяснилось…

– Что? ! – в изнеможении воскликнула я. – Что обо мне выяснилось? Еще какая информация? Я убила группу младших школьников? Взорвала интернат со стариками? Сожгла приют бездомных животных?

Лиза улыбнулась.

– Ну, все не так страшно. Вы просто говорили, что вам двадцать пять лет, а выяснилось, что намного больше. Доктор наш, Карл Львович, все восхищался, до чего вы здорово выглядите, просто блеск. Только голоса он вам не вернул, певческого я имею в виду. А потом певица Звягинцева исчезла, больше ничего про вас я не слышала. Хотя постойте… впрочем… нет, больше ничего не знаю!

Я вцепилась Лизе в плечи и, сильно встряхнув ее, велела:

– Говорите до конца.

– Право же! Это просто сплетни.

– Быстрей.

– Ну… не я придумала, люди болтали! Я же сразу потом к Лисе перешла, а здесь шоу-биз, языки мелют…

– Короче…

– Ладно, кхм, кхм, – закашляла Лиза, – значит, одни болтали, что вы любовника убили и в тюрьму сели. Другие говорили: вы в психушку попали, третьи – будто вас саму убили. Правды-то никто не знает. Да вы не бойтесь, вас узнать практически невозможно, волосы другие, макияжа нет, постарели, хоть и смотритесь ничего, только возраст на морде написан, никак на двадцать пять не тянете. Весь блеск сошел!

– Как же вы меня опознали? – прошипела я.

Лиза хмыкнула:

– Ну… дело житейское.

– Господи, опять секреты!

– Вы выпить любили, коньяк хлестали, – понеслась Лиза, – несколько раз в клинику подшофе являлись, Карл Львович вас домой отправлял. Ну не может же фониатр [1 - Фониатр – врач, который лечит певцов, восстанавливает голос. ] работать с выпившим человеком. Потом он вам приговор вынес: петь никогда не сможете.

Я молча слушала Лизу.

Когда Настя узнала, что путь на сцену для нее закрыт, то прямо в кабинете у доктора впала в истерику, и перепуганный Карл Львович велел Лизе проводить неудачливую певицу домой.

Настя, сев в машину, вытащила из сумочки фляжку, по дороге насосалась коньяка, опьянела, и Лизе пришлось буквально на плечах тащить ее в дом. В шикарном трехэтажном здании не было ни души. Лиза доволокла Настю до спальни, уложила в кровать и хотела уходить. И тут Звягинцева вскочила, схватила нож, лежавший невесть зачем на тумбочке, и с воплем: «Не хочу жить! » – полоснула себя по запястью. Полилась кровь. Настя, истерично хохоча, еще раз полоснула по руке, потом второй, третий. Перепуганная насмерть Лиза отняла у буянки нож и вызвала «Скорую». Врачи забрали Настю, Лиза уехала домой, больше они со Звягинцевой не встречались.

– Я как вашу руку увидела, сразу все поняла, – тихо добавила Лиза.

Я машинально посмотрела на свою левую кисть. Тонкий шрам, словно браслет, охватывал запястье. В душе поднялось смятение. Значит, я – Настя Звягинцева! Хотя, может, и нет. Это просто совпадение!