Птицы его жизни - Екатерина Вильмонт

– Андрей Олегович, а вы отдаете себе отчет в том, что многие станут говорить, будто я ваша любовница?

– Не смешите меня, деточка! Все знают, сколько мне лет, знают, что я не самый здоровый человек, у меня чудесная жена и вообще… И потом, пусть, в конце концов, судачат… – вдруг рассердился Андрей Олегович. – Мне на все пересуды начхать! Поймите, Глаша, мне никогда еще в деловых поездках не было так комфортно.

– Спасибо, приятно слышать, и предложение ваше очень лестно для меня. Но можно я все-таки подумаю?

– Конечно, Глаша, думайте. Посоветуйтесь с Игорем, он ведь тоже со мной работает. И сможет в корне пресекать всякие кривотолки, ежели они возникнут.

И вдруг внутренний голос сказал мне: что тут думать, соглашайся, дуреха! К тому же этот человек знал моего деда, учился у него. Я еще медлила с ответом, но тут мимо прошла одна из стюардесс, на бейджике было написано «Эвелина». В моей нынешней конторе Эвелина Серова была склочницей номер один. И она вечно цеплялась ко мне по любому поводу.

– Андрей Олегович, я согласна!

– Счастлив это слышать, Глашенька! – Он даже хлопнул в ладоши. – Но вам, вероятно, придется отрабатывать две недели? Да и я все должен уладить с вашей предшественницей.

Мы обсудили еще кучу каких-то деталей и остались весьма довольны друг другом. Мне было с ним легко, почти как с дедом.

Академика Борисова встречала служебная машина, и он подвез меня до дому.

Войдя в квартиру, я первым делом позвонила Игорю и рассказала о предложении Андрея Олеговича.

– Вот и молодец, что согласилась. С ним иметь дело одно удовольствие. Настоящий русский интеллигент. Вроде твоего деда.

– Я это уже поняла и оценила. Но ты все же расскажи мне о нем поподробнее, чтобы я невольно не допустила какой-то бестактности.

– Молодец, Глашка, правильный подход. Ну что тебе рассказать… У него жена, очень славная тетка, живут вроде бы душа в душу, когда-то у них был сын, Константин.

– Умер?

– Нет. Сгинул.

– Как?

– Не знаю. Старик никогда о нем не говорит. Ходили слухи, что он то ли спился, то ли снаркоманился, то ли сел по уголовке… Впрочем, вполне возможно, что это все досужие домыслы. Короче, не задавай вопросов о детях, вот и все.

– Поняла.

– Ну, а какие там еще могут оказаться скелеты в шкафу, я просто не знаю. И потом, Глашка, подумай, есть разница – десять, максимум пятнадцать минут пешком и полтора часа в транспорте?

– Да, это очень существенно! Но ты-то разве на Достоевского работаешь?

– Нет, я в филиале.

– А, поняла.

– А он тебе про Таньку не рассказывал?

– Кто это Танька?

– Твоя предшественница.

– Сказал, что вышла замуж и уезжает в Македонию.

– И все?

– И все. А что там?

– На редкость вредная была девица, и дура к тому же. И, пожалуй, даже хамка. Можно сказать, презирала шефа за его неспособность к языкам и давала ему это понять.

– Нет, ни звука не произнес. И это говорит в его пользу!

– Ну конечно. Впрочем, я был уверен, что он о ней промолчит.

– А зачем же он ее держал?

– Думаю, не мог собраться с духом уволить ее. Боялся, видно, что она будет скандалить… И был, с одной стороны, счастлив, что она уходит, а с другой растерялся страшно. И кто-то ему напомнил, что моя родственница знает языки. Он позвонил мне, ну и вот… Думаю, ты не пожалеешь.

– Надеюсь.

Сказать, что на моей работе очень расстроились, узнав, что я ухожу, было бы безбожным преувеличением. Правда, мой непосредственный шеф Эдуард поинтересовался:

– И чем тебе тут плохо было?

– Совсем даже не плохо, просто далеко. А там десять минут пешком. Есть разница?

– А это учреждение тоже связано с рекламой? – поинтересовался он.

– Нет, там занимаются наукой!

– И там прилично платят? – крайне удивился он.

– Да, вполне прилично.

– Ну что ж, тогда иди, как говорится, с богом. Думаю, ты там помрешь со скуки!

– Поживем – увидим, – пожала плечами я.

– Но две недели хошь не хошь должна отработать!

– Естественно.

Зато Эвелина буквально не давала мне проходу!

– Признайся, Глашка, дело в мужике? Он там работает?

– Нет. Но там практически одни мужики. Выбор огромный! – засмеялась я, зная, как она озабочена этим вопросом.

– Серьезно?

– Да. И все ученые!

– Ученые? Кому нынче сдались ученые? Неперспективно.

– Зато сколько времени экономится для поиска перспективных мужиков! Три часа в сутки!

Я пришла к выводу, что близость новой работы к дому наилучшее объяснение моего ухода. Впрочем, это и в самом деле явилось решающим моментом для меня. Упоминать о поездках по миру в качестве переводчицы я не считала нужным.

Эти две недели показались мне каторгой! Три часа в день на дорогу! И как я раньше не думала об этом? Теперь же можно будет вставать на час или даже полтора позже. Вот лафа! Но тут из Португалии вернулась моя соседка и подружка Марьяна. Она каждое лето ездила туда к брату, который был женат на португальской красавице по имени Эсперанса. Марьяна после месяца жизни на берегу океана возвращалась всегда свежая, как майская роза, довольная, но всякий раз начинала стонать:

– Ой, Глашка, не могу я там… Все чужое, и этот язык, недоиспанский… Нет, я могу жить только в Москве! Ладно, это старая песня! А что у тебя? Все по-старому?

– А вот и нет! Все по-новому. Через неделю выхожу на новую работу! И спроси, где!

– И где же?

– На Достоевского!

– Да иди ты! Честно?

– Честно-честно!

– Здорово! И что за работа?

Я объяснила.

– Звучит, конечно, неплохо, но…

– Какое может быть «но»?

– Ну, по сути, ты же будешь не столько референтом, сколько нянькой с четырьмя языками.