Тренировочный полет - Гарри Гаррисон

Коллеги смотрели на Джона широко раскрытыми глазами, с трудом понимая, о чем идет речь. А тот взволнованно развивал свою мысль:

– Если разобраться, все очень даже просто. По этой пятой колонне видно, как далеко они опередили нас в биотехнологиях. Однако тот факт, что для упреждающего удара пришельцы использовали наше оружие, позволяет предположить, что в физике они несильны. Возможно, и космические корабли украли у какой-нибудь технически более развитой цивилизации. И план вторжения разработали таким образом, чтобы не пришлось полагаться на свои собственные ресурсы.

Сначала они создали агентов и тайно отправили их на Землю. Наших людей на ключевых постах убивали одного за другим и заменяли двойниками. Когда все агенты заняли свои места, началась открытая стадия вторжения. Что-то вроде дзюдо мирового масштаба – наша сила использована против нас же. Начальники небольших подразделений вызвали своих подчиненных и расстреляли – так было на аэродроме и возле управления полиции. Крупные воинские формирования и, вероятно, все мировые столицы взорваны нашими же водородными бомбами. Связь полностью разрушена, даже радиолюбителей разыскивают по одному и ликвидируют. После того как пятая колонна выполнила свою задачу, на Землю садятся корабли, и теперь уже регулярные войска пришельцев зачищают территорию.

Осуществляя вторжение минимальными силами и средствами, они не могут брать пленных, поэтому каждый, кто окажет сопротивление, будет уничтожен. Вооруженные силы Земли, оставшись без связи, разрозненны и неуправляемы. Нас разобьют поодиночке, и тогда пришельцы победят.

Пока Джон говорил, лицо у Люси становилось все бледнее. Она еле слышно прошептала:

– Что же мы можем сделать… Есть хоть какая-то надежда?

– Как знать. Возможно, план не везде сработал безупречно и пришельцам где-то еще противостоят крупные воинские части. Ну и самоорганизовавшиеся отряды вроде нас. Даже если враги сумели уничтожить почти всю армию, они наверняка столкнутся с партизанской войной. Мы еще не проиграли.

Слова Джона до некоторой степени успокоили слушавших. Но не его самого. Он видел, что сделали пришельцы с городком, – если по всему миру творится такое… Усилием воли заставил себя не думать об этом. Сейчас можно только сражаться и надеяться на лучшее.

Доктор Штайнгрумер снова погрузился в свой особый мир, перебирая разбросанные по всему столу записи. Ему было, пожалуй, легче всех. Джон пошел проверять караулы, а Люси стала мыть чашки после кофе.

Вернувшись, Джон нашел обоих в главной лаборатории; там ощущалась атмосфера сдержанного воодушевления. Завидев его в дверях, Штайнгрумер замахал ему как сумасшедший.

– Ваша идея, Джон, великолепна! Я проверил расчеты, и тут может быть только одно объяснение: наш аппарат – это временной линейный ретранслятор, первый в мире…

– Как вы сказали? – Джон не поспевал за развитием событий – мало ему вторжения пришельцев, теперь еще и эпохальное открытие.

– Временной линейный ретранслятор – если моя теория верна, этот термин значительно точнее, чем «машина времени». По временной оси, или непрерывности, пробирки вернулись в прошлое и там замкнули эту ось в кольцо, соединив саму с собой. И с того момента уже единая временная ось продолжается до настоящего времени.

Джон тоже почувствовал радостное возбуждение. На какой-то миг пришельцы были забыты.

– Пока что я слежу за вашей мыслью, док, но как это объясняет разбитые и исчезнувшие пробирки?

– Очень просто. Если вы просмотрите записи, то увидите: чем мощнее ток мы подавали, тем больше было реакций типа «Б» и «В». Давайте предположим на минуту, что чем выше мощность, тем дальше возвращение в прошлое. Чем дальше в прошлое уйдет пробирка, прежде чем соединится с собственной временной осью, тем выше вероятность, что с ней что-то произойдет до тех пор, пока она не вернется в настоящее. Теория о бесконечном количестве параллельных вселенных безусловно верна. Когда мы отправляем эти пробирки в прошлое, они все целые. Очевидно, в большинстве случаев объекты остаются на главной временной оси. Они сливаются с самими собой, какими были раньше, и движутся по временной оси до того момента, когда мы достаем их из коробки и помещаем в машину. Другие пробирки попадают на временной перекресток и начинают двигаться к иному будущему – вероятно, мы сами в какой-то мере создаем этот перекресток своими экспериментами. Некоторые пробирки случайно разбиваются в ходе опыта – это те, что возвращаются к нам в виде осколков. Другие тоже разбиваются или просто выпадают из поля машины – они перемещаются в параллельное будущее и уже не возвращаются на ту временную ось, что ведет в настоящее. Для нас они просто исчезают.

Штайнгрумер продолжал развивать свою теорию, пустившись в какие-то чудовищно сложные математические расчеты, но Джон уже не слушал. Он обдумывал собственную версию, ту, на которую его натолкнули события этой ночи, – и у него зарождалась надежда.

– Профессор, – произнес Джон, – а животное, достаточно крупное, можно отправить в прошлое с помощью этой машины?

Профессор осекся посреди своего уравнения и ответил не сразу.

– Разумеется, хотя только экспериментальным путем можно выяснить, не погибнет ли животное в процессе.

Не успел он договорить, как Джон исчез за дверью. Но тотчас вернулся из биологической лаборатории, неся клетку с белой мышью.

– Давайте проверим.

Мышь привязали к подставке нейлоновым кордом и включили машину на минимальную мощность. В самом начале силуэт мыши на мгновение размылся, но больше ничего не изменилось. Мышь сидела у Джона на ладони и чистила усики, пока он излагал заключительную, логически обоснованную часть своей теории.

– Если мышь не погибла во время эксперимента, есть вероятность, что и человек не погибнет. И если кто-то вернется в нужное время – и если теория параллельных реальностей верна, – это нашествие на Землю можно остановить еще до его начала.

Прошла минута, пока эта мысль доходила до сознания остальных, а затем они заговорили разом. Все сводилось к одному: идея потрясающая, но надо проверить.

Профессор Штайнгрумер занялся расчетами для новой большой машины, а Джон пошел собирать инженеров и физиков.

Когда им объяснили принцип действия машины и теорию Джона, сковавшее всех отчаяние сменилось воодушевлением. В другое время они, может быть, и отмахнулись бы от столь фантастической мысли, но сейчас готовы были ухватиться за любую, пусть самую тонкую соломинку, лишь бы прекратился кошмарный сон наяву. Они заходили в лабораторию по несколько человек, студенты вперемешку с преподавателями, и наблюдали за демонстрацией опыта. Уходили, согретые надеждой, словно богомольцы, которым довелось увидеть святого чудотворца.