Падение титана, или Октябрьский конь - Колин Маккалоу

Восточней «гантели» располагались районы Дельта и Эпсилон. Там в основном проживали евреи и метики. Западные же районы Александрии, заселенные греками и македонцами, представляли нешуточную опасность. С вершины Панейона Цезарь видел Ахиллу (о боги, какой он все же медлительный! ), пытавшегося подготовить свое войско. Наблюдалась активность в гавани Евноста и в бухте Кибот. Военные корабли вышли из укрытия, чтобы сменить те, что прибыли из Пелузия, их нужно было вытащить на берег для просушки. Через день-два флотоводец, столь же медлительный, как и Ахилла, намеревался проучить неприятеля. Его галеры пройдут под арками Гептастадия в Большую гавань и утопят все тридцать пять римских транспортов.

Поэтому Цезарь послал две тысячи солдат разобрать все дома с западной стороны своих укреплений, расчистив таким образом пространство шириной в четыреста футов, нашпигованное ловушками всех сортов: тщательно замаскированными ямами с острыми кольями на дне, цепями, которые появлялись ниоткуда, обматываясь вокруг шеи врага, осколками разбитого александрийского стекла. Остальные легионеры заняли док в Большой гавани, захватили все корабли, нагрузили их колоннами, взятыми в здании суда, гимнасии и на агоре, и затопили под арками дамбы. Через два часа даже полубаркас не сумел бы проникнуть ближним путем из одной гавани Александрии в другую. Теперь, чтобы осуществить свой план, александрийцы будут вынуждены пройти мимо мелководий и наносных песчаных островов Евносты, вокруг острова Фарос и войти через проходы Большой гавани. «И все же, Кальвин, поторопись с моими двумя легионами! Мне нужны военные корабли! »

Заблокировав арочные проходы под дамбой, солдаты Цезаря забрались на нее и разрушили акведук, поставлявший пресную воду на остров Фарос, а потом отбили крайнюю линию артиллерии у защитников бухты-коробки Кибот. Они, конечно, встретили некоторое сопротивление, но было ясно, что александрийцам не достает расчетливости и командующего. Они бросались в драку, как белги в прежние времена, до того как поняли, что в сражении надо выжить, чтобы потом снова сражаться. Это был удобный противник для легионеров, ветеранов девятилетней войны в Косматой Галлии. А захваченные баллисты и катапульты весьма хороши! Цезарь будет доволен.

Легионеры переправили артиллерию на свою сторону дамбы, потом подожгли корабли, стоявшие на якоре у пристаней и пирсов. Чтобы усугубить панику, они стреляли зажигательными снарядами из захваченных баллист по боевым кораблям в Евносте и по крышам корабельных навесов. Неплохо поработали сегодня!

Цезарь тем временем занимался другим. Он послал гонцов в районы Дельта и Эпсилон и пригласил троих еврейских старейшин и троих предводителей метиков на совещание. Принять их он решил в зале для аудиенций, где были поставлены удобные кресла и столики с угощением, а на троне восседала царица.

– Держи себя по-царски, – наставлял он ее. – Никаких там «я серая мышка», и сними драгоценности с Арсинои, если у тебя нет своих. В общем, постарайся произвести впечатление. Это важное совещание. Они нам нужны.

Когда она появилась, он чуть не впал в ступор. Вначале в зал вступили египетские жрецы. Позвякивая кадильницами, они тянули низкую монотонную песнь. Все были в белых простых одеяниях, кроме их предводителя. Поверх его золотого нагрудного украшения, инкрустированного драгоценностями, висели золотые ожерелья-амулеты. Он нес длинный золотой с эмалью посох, которым стучал по полу, издавая глухой звук.

– Все приветствуйте Клеопатру, дочь Амона-Ра, воплощенную Исиду, правительницу Верхнего и Нижнего Египта, сопричастную Осоке и Пчеле! – выкрикнул на хорошем греческом верховный жрец.

Она была одета как фараон: плиссированное белое льняное платье с белыми же полосами, поверх него пышная накидка с короткими рукавами, из тонкого до прозрачности льна и вся расшитая узорами из мелких сверкающих стеклянных бусинок. На голове странное сооружение – Цезарь видел такое на настенных росписях, но двумерное изображение не шло ни в какое сравнение с оригиналом. Внешняя красная корона, покрытая эмалью, сзади венчалась высоким выступом, а спереди была украшена головами кобры и стервятника из золота и драгоценных камней. Внутри внешней короны располагалась еще одна, более высокая коническая корона белой эмали с золотой спиралью. Шею женщины-фараона охватывало ожерелье шириной десять дюймов из золота, эмали и драгоценностей, талию – золотой пояс шириной шесть дюймов. На руках – великолепные золотые и эмалевые браслеты в форме змей и леопардов. На пальцах – десятки сверкающих колец. На подбородке – фальшивая борода, тоже из золота и эмали, прикрепленная золотой проволокой к ушам. На ногах – украшенные драгоценными камнями золотые сандалии на очень высокой позолоченной пробковой подошве.

Лицо Клеопатры было искусно раскрашенной маской. Рот ярко-алый, щеки нарумянены, глаза – подобия ока на ее троне: обведенные черной сурьмой, идущей тонкими линиями по направлению к ушам и заканчивающейся маленькими треугольниками, закрашенными медно-зеленой краской. Эта же краска покрывала верхние веки вплоть до бровей, увеличенных сурьмой, а от глаз вниз по щекам сбегали волнистые линии. Эффект был потрясающим и даже зловещим. Казалось, под слоями краски прячется жуткий и нечеловеческий лик.

Сопровождающие госпожу македонские служанки, Хармиона и Ирада, сегодня тоже были одеты в египетском стиле. С их помощью Клеопатра в тяжелых сандалиях поднялась по ступеням к верхнему трону и села, скрестив на груди золотой изогнутый жезл и плеть, которые получила от своих спутниц.

Цезарь отметил про себя, что никто не простерся ниц. Низких поклонов оказалось достаточно.

– Мы здесь, чтобы наблюдать за ходом переговоров, – сказала Клеопатра звучным голосом. – Мы – фараон, воплощенное божество на земле. Гай Юлий Цезарь, сын Амона-Ра, воплощенный Осирис, великий понтифик, победитель народов и диктатор Рима, продолжай!

«Так-то! – подумал он ликующе. – Александрией и Македонией тут даже и не пахнет! Теперь она египтянка до мозга костей. Раз она надела на себя эти невероятные регалии, она олицетворяет власть! »

– Я потрясен твоим величием, дочь Амона-Ра, – сказал он, затем указал на стоящих рядом старейшин. – Позволь представить тебе евреев Симеона, Авраама и Иешуа, а также метиков Кибира, Формиона и Дария.

– Приветствую вас. Можете сесть, – сказала женщина-фараон.

После чего Цезарь забыл о ней напрочь. Решив подойти к вопросу издалека, он указал на столики с яствами.

– Я знаю, что мясо должно быть приготовлено в соответствии с вашими религиозными требованиями и что вино должно тоже быть иудейским, – сказал он Симеону, главному среди евреев. – Можете быть в этом уверены. Прошу вас, угощайтесь после нашей беседы. Для вас еда и вино, – сказал он Дарию, этнарху метиков, – приготовлены на втором столе.