Полет дракона - Энджи Сэйдж

День тянулся дальше. Пышные луга в долине реки сменились холмистыми Низинами. Вместо ягодных садов и рощ при маленьких фермах показались горные виноградники, но Гром неустанно скакал вперед и взбирался все выше на крутые холмы. Вскоре на горизонте завиднелись окутанные сине-бурым туманом горы Пограничья.

И тогда Дженна начала осознавать, что Саймон ее ни за что не отпустит. Все утро девочка надеялась, что шутка Саймона, какой бы странной она ни была, все-таки закончится, брат развернется и поедет обратно в Замок. Дженна даже мысленно прорепетировала, что именно она скажет, когда они вернутся. Пару раз ей показалось, что он и впрямь собирается поворачивать. Но они все ехали вперед, чаще шагом, чем рысью; склоны становились все круче, воздух свежее и прохладнее.

Было далеко за полдень, когда они приблизились к мрачным Сланцевым карьерам у подножия холмов, на склонах которых паслись многочисленные стада овец. Дурные Земли. И тогда Дженна наконец нарушила гнетущее молчание.

– Зачем ты увез меня, Саймон? Куда мы едем?

Саймон промолчал. Но когда Дженна увидела маячившие впереди горы Пограничья, то сама поняла ответ на свой второй вопрос. И не была уверена, хочет ли узнать ответ на первый.

12

Янни Маартен и ее лодочная мастерская

Подходя к Северным воротам, Септимус услышал разговор на повышенных тонах.

– Ты меня не остановишь, отец! – вопила Люси Гриндж. – И не вздумай меня больше запирать! Я не ребенок! Если я хочу пойти за Саймоном, я пойду! И точка!

– Только через мой труп! – басом проорал Гриндж.

– Отлично!

– Да прекратите вы оба! Пожалуйста! – кричала госпожа Гриндж. – Люси ведь никуда не убежит! Правда, милая?

– Конечно убегу, мама! Сию же минуту!

– Не убежишь! – орал Гриндж.

– Убегу!

– Не убежишь!

Когда Септимус подошел ближе, то увидел, как Гриндж ринулся в сторожку. Через секунду послышался громкий лязг: массивные цепи, на которых держался разводной мост, стали медленно наматываться на огромные зубчатые колеса. Гриндж поднимал мост.

Люси все сразу поняла. Она слышала этот звук каждый закат и восход в своей жизни. Ловко увернувшись от госпожи Гриндж – низенькой, но вполне крепкой женщины, необычайно похожей на своего мужа, Люси бросилась к мосту.

– Стой! – выкрикнула госпожа Гриндж и побежала за дочерью. – Стой! Ты же убьешься!

– А вам-то что? – провизжала Люси.

Она бежала к выступу разводного моста, и ее длинные косы взлетали в воздух. Намерение Люси было ясно: она хотела перепрыгнуть через зазор между мостом и противоположным берегом, а зазор тем временем становился все шире. Госпожа Гриндж неслась вслед за дочерью. Вдруг она ловко схватила Люси за ноги – и девушка рухнула на доски моста.

Оглушительный лязг цепей в сторожке заглушал все звуки происходящей снаружи драмы. Настроенный крайне решительно, Гриндж продолжал поднимать мост, не зная, что в тот момент Люси отчаянно борется с матерью, пытаясь доползти до края моста. Но с каждой секундой наклон становился все круче, и скоро Люси уже не могла двигаться дальше. Чтобы остаться там, где была, она крепко держалась за железное кольцо, врезанное в деревянную доску. А ее мать, в свою очередь, вцепилась мертвой хваткой в левую ногу Люси.

В сторожке вспотевший Гриндж снова повернул рукоять, и мост поднялся еще немного. Теперь он метил точно в небо. Люси больше не смогла держаться. Она вдруг выпустила кольцо, и они вместе с матерью соскользнули по вставшему дыбом мосту вниз. И когда обе, в синяках, продолжая скандалить, приземлились на булыжники, мост с громким лязгом перекрыл ворота. Гриндж, изможденный от таких усилий, рухнул на пол и решил, что впредь будет терпимее относиться к разводчику моста. Нет ничего хуже, чем делать это в спешке.

Септимус убежал. У него не было времени ждать, пока семейство прекратит ругаться и снова опустит мост. Он решил пойти на пристань к Янни Маартен – владелице лодочной мастерской на другой стороне рва. Если, конечно, Янни окажется на месте. Септимус решил понадеяться на это.

Через полчаса он оказался у туннеля, который вел под Замком к Янни Маартен. Лодочная мастерская располагалась на причале сразу у стены. Септимус прошел по сырому туннелю и в конце него обнаружил залитую солнцем груду беспорядочно сваленных лодок. Осторожно ступая между всевозможными парусами, веревками, якорями и неисчислимыми штуковинами, которые были необходимы для строительства судов, Септимус сначала решил, что мастерскую давно забросили. Но откуда-то с причала до него донеслись голоса, и мальчик пошел на них.

– Эй, привет, Сеп! А ты что здесь делаешь?

Этот голос Септимус узнал сразу. Нико Хип заметил среди свалки зеленую тунику, ее-то не спутаешь ни с чем. Нико стоял на носу длинной узкой лодки. Он был немного выше своего брата Септимуса и крепче сложен. В отличие от бледного ученика, который неделями просиживал в Башне Волшебников, у веселого Нико было очень загорелое лицо и обветренная кожа. Его длинные светлые волосы потемнели от морской соли, кудри свалялись на ветру, в пряди были вплетены яркие шнурки. Летом на таких шнурках помешались все юные лодочники в Порту, и Нико с энтузиазмом подхватил эту моду, повязав тесьму и на запястья. Как у Септимуса и остальных Хипов, глаза Нико были темно-зелеными: их первоначальный цвет изменился после первого знакомства с магикой, как и у всех детей волшебников. Нико не собирался становиться волшебником, но при необходимости мог применить парочку заклинаний и, как все дети Хипов (кроме Септимуса), в детстве обучался магике.

Рядом с Нико стоял высокий сердитый юноша с копной волос, похожей на пламя. Это был Руперт Гриндж, брат Люси. Янни Маартен, владелица мастерской, была на понтоне, привязывала лодки.

– Нико! Ты вернулся! – радостно воскликнул Септимус и, перепрыгивая через груды досок и старые ведра, кинулся к брату.

Его самого удивило, какое облегчение и радость он почувствовал при виде Нико. Брат поверит, что Дженну похитили, он поймет! Септимус был уверен в этом. Янни Маартен улыбнулась Септимусу: она любила всех Хипов. Нико с недавнего времени помогал ей и Руперту в мастерской, и она была им очень довольна.

Янни, невысокая, но сильная, обычно носила грязную синюю рабочую рубаху. У женщины было приятное смуглое, изрытое морщинами лицо, а седые волосы всегда были собраны в длинный жидкий хвост, который спадал на спину, как у матросов. Янни жила лодками, она ими дышала. Она спала в покосившейся хижине у причала и редко куда отсюда уходила.