Морской ястреб - Рафаэль Сабатини

– Я…я подумаю, – сказал Лайонель, но так тихо, что весь энтузиазм сэра Оливера испарился, и он больше ничего не говорил об этом предприятии.

Но Лайонель не совсем отверг эту мысль. Если с одной стороны она его отталкивала, то с другой она его привлекала. Он дошел до того, что у него появилась привычка ежедневно доезжать до Пеникумуика, и там он познакомился с грубым и странным авантюристом, о котором говорил сэр Оливер, и слушал о тех чудесах, о которых рассказывал этот человек.

Однажды в начале марта Джеспер Лей рассказал ему нечто другое.

– Одно слово по секрету, – мистер Трессилиан, – сказал он. – Знаете ли вы, что здесь замышляют против вашего брата?

– Против моего брата?

– Да, по поводу убийства мастера Питера Годольфина на прошлое Рождество. Видя, что судебные власти сами ничего не предпримут, несколько человек подали петицию наместнику Корнваллиса, чтоб он приказал суду издать указ об аресте сэра Оливера по обвинению в убийстве. Но суд отказался исполнить приказание его светлости, отметив, что он поставлен королевой и в таких вещах отвечает только перед ней. А теперь я слышал, что отправлена петиция в Лондон самой королеве с просьбой приказать судьям исполнить свой долг или выйти в отставку.

Лайонель глубоко вздохнул и расширенными от ужаса глазами смотрел на моряка, ничего ему не отвечая.

Джеспер приложил свой длинный палец к носу, и глаза его стали лукавыми.

– Я хотел предупредить вас, сэр, чтоб сэр Оливер поостерегся. Он хороший моряк, а хороших моряков не так много.

Лайонель вытащил из кармана кошелек и, не взглянув даже на его содержимое, бросил в подставленную руку моряка, бормоча благодарность.

Он ехал домой в полном ужасе. Вот оно! Брат его теперь будет вынужден говорить. В Пенарроу его ожидал новый удар. Он узнал от старого Никласа, что сэр Оливер уехал в замок Годольфин. Сэр Оливер, не в состоянии более выносить существующего положения вещей, отправился, чтобы представить Розамунде то доказательство, которое он себе раздобыл. Он мог сделать это, нисколько не боясь задеть Лайонеля. Она отказалась принять его. Убитый возвратился он в Пенарроу и нашел брата, в страшном нетерпении ожидавшем его.

– Ну, – встретил его Лайонель, – что вы теперь будете делать?

Сэр Оливер посмотрел на него из под мрачно насупленных бровей.

– Что я буду делать теперь? О чем это вы говорите? – спросил он.

– Разве вы не слышали? – И Лайонель рассказал ему новость.

Сэр Оливер долго смотрел на него, потом плотно сжал губы и ударил себя по лбу.

– Вот как! – воскликнул он. – Не потому ли она отказалась принять меня. Может быть, она решила, что я приехал умолять ее о прощении? Неужели она могла это подумать? Неужели?

Он подошел к камину и гневно разбросал поленья сапогом.

– Что вы будете делать? – настаивал Лайонель, и голос его задрожал.

– Делать? – Сэр Оливер взглянул на него через плечо. – Проколю этот нарыв, клянусь богом. Покончу с ним, устыжу их и покрою позором.

Он сказал это грубо и гневно, и Лайонель отступил. Он опустился в кресло. Колени его дрожали от внезапно охватившего его страха. Значит, его предчувствия были основательными. Этот брат, выказывавший ему такую любовь, не в силах был довести своего дела до конца. И все же это было так непохоже на Оливера, что он все еще сомневался.

– Вы, вы скажете им правду? – спросил он глухим дрожащим голосом.

– Сказать им правду? Конечно, но только поскольку это касается меня. Неужели вы предполагаете, что я скажу им, что это сделали вы? Вы не считаете же меня на это способным?

– А какой же есть другой выход?

Сэр Оливер объяснил его ему. Это объяснение успокоило Лайонеля. Дальнейшие размышления возбудили в нем новые опасения. Он подумал, что если сэр Оливер докажет свою невиновность, то подозрение падет на него. Его опасения преувеличивали риск, который сам по себе был ничтожен. Если сэр Оливер представит доказательство того, что следы крови произошли не от него, то, как думал Лайонель, неминуемо придут к заключению, что это была его кровь. Это все равно, как если бы сэр Оливер сказал им всю правду, так как они не преминут добраться до нее. Если бы он обратился со своими опасениями к Оливеру, тот доказал бы ему, что раз отпадет обвинение против него самого, то никого больше не будут обвинять. На Лайонеля никогда не падало и тени подозрения и не может пасть. Но Лайонель не решался обращаться со своими опасениями к брату, в душе он стыдился их и считал себя трусом.

На другой день – бурный мартовский день – он снова очутился в трактире Пеникумуика в обществе Джеспера Лей. Ему пришла в голову мысль. Накануне вечером брат сказал что-то о том, что он пойдет со своими доказательствами к Киллигрю, раз Розамунда отказывается его принять. Лайонель знал, что Киллигрю отсутствует, но что его ожидают к Пасхе, а до Пасхи была только неделя. Когда Лайонель выпил большую часть пинты, он почувствовал в себе достаточно мужества, чтобы перейти к неприятному делу. В его мозгу проносились слова, сказанные его братом, когда между ними впервые было произнесено имя Джеспера Лей – «отчаянный искатель приключений, готовый на все. Если дать хорошую цену, можно купить и его тело и душу». У Лайонеля было достаточно денег, чтобы купить Джеспера Лей, но это были деньги сэра Оливера. И эти деньги он собирался употребить на погибель Оливера. Он ругал себя подлой презренной собакой, он проклинал дьявола, который подсказывал ему эту мысль.

Внезапно шкипер тихо задал ему вопрос, рассеявший все его сомнения.

– Вы передали сэру Оливеру мои предостережения? – спросил он, понизив голос, чтоб не быть услышанным трактирщиком, который находился за тонкой деревянной перегородкой.

Мастер Лайонель кивнул.

– Я передал, – ответил он, – но сэр Оливер упрям. Он не желает ничего предпринимать.

– Не желает? – Шкипер погладил свою густую рыжую бороду и по привычке моряков пространно и отвратительно чертыхнулся. – Его ждет, по всей вероятности, виселица, если он останется здесь.

– Да, – сказал Лайонель, – если он останется. – Он почувствовал, как у него пересохло во рту. Он произнес эти слова таким странным голосом, что темные глаза моряка пристально взглянули на него из под рыжих бровей. В этих глазах был вопрос. Мастер Лайонель внезапно поднялся.