Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Чейз

– Нет, не сходится, – ответил Керман. – Зачем убивать? У этого Барклая полно денег, так? И все, что ему надо сделать, – это заставить Серфа дать развод, а потом жениться на Аните. И незачем мараться убийством.

– Ну да, все так, – хмуро кивнул я.

– Переходим к выводам, – продолжал Керман. – Поскольку Дана следила за Анитой, а потом Дану вдруг убили, мы предполагаем, что Дана узнала нечто про Аниту. Но убийство может быть совсем не связано с Серфами.

– Еще что скажешь? – возмутился я. – А кто еще мог ее убить? У нее никогда не было врагов. И что она делала в дюнах, если не следила за Анитой?

– А почему ты так уверен, что Анита тоже там была? – спросил Бенни.

– Я уже объяснил. Она приезжала ко мне примерно в половине одиннадцатого. Дану нашли в миле от моего дома. Вот я и предполагаю, что Анита оказалась на этом месте после того, как ушла от меня, чтобы встретиться с шантажистом. Дана за ней следила, хотя Анита думала, что та сбилась со следа. Вы знаете, как Дана умела следить. От нее так просто не уйдешь. Значит, она следовала за Анитой до места встречи и напоролась там на шантажиста. А он потерял голову и застрелил ее.

– А Анита не могла ее застрелить? – спросил Керман.

– Могла, – согласился я. – Но только вряд ли. Женщины не очень ладят с такими пушками. Сорок пятый калибр! Вряд ли Анита с этим справилась бы. Ну и, кроме того, она не похожа на убийцу.

Керман надул щеки, покачал головой и пожал плечами.

– Я-то ее не видел, – сказал он. – Ладно. Что еще? Зачем Дане это ожерелье? Мы про него еще не говорили. Есть идеи?

– Только одна. Ожерелье Дане подбросили. Предположим, кому-то хочется, чтобы копы подумали, будто Анита причастна к убийству Даны. Вот для этого и подбросили. Кому принадлежит ожерелье, узнать легко. Если бы Эд его не нашел, оно оказалось бы у полиции, и они тут же дознались бы, что это вещь Аниты.

– Понятно. Может, Натали Серф?

– Может, и она. Все это только гипотеза. Но как только Бенни сказал мне про ожерелье, у меня сразу появилась эта мысль. Очень похоже на подброшенную улику. Натали ненавидит Аниту. Значит, запросто могла подбросить ожерелье, чтобы Аниту обвинили в убийстве.

– Но она же калека! – воскликнул Бенни. – Как она доберется до квартиры Даны? Там четвертый этаж без лифта.

– А я не говорю, что она сама подбросила. Возможно, ей кто-то помог. Это тоже всего лишь гипотеза, но и об этом стоит подумать. В общем, Эд, тебе надо узнать, входил ли кто-нибудь в квартиру Даны между одиннадцатью вечера и тремя часами ночи. Раньше ничего случиться не могло, потому что ожерелье было у Аниты на шее, когда она приезжала ко мне.

– Если удастся найти эту даму и заставить ее заговорить, – заметил Керман, – то полдела будет сделано.

Я встал:

– Значит, так. Я займусь Серфом. Ты, Джек, отправляешься искать Лидбеттера. Он мог видеть в дюнах Аниту или даже самого убийцу. Ты, Эд, знаешь, что делать. Отправляйся в дом, где жила Дана, но, если увидишь полицию, не суйся туда. Встречаемся за ланчем и делимся новостями.

Мы попрощались с Финнеганом и направились к своим машинам на парковку.

– Рано еще, Вик, – сказал Керман, взглянув на часы. – Ты что, прямо сейчас к Серфу?

– Да, – ответил я. – Паула вытащила его из постели своим звонком в пять утра. Он давно на ногах и ждет не дождется меня. Ну и чем меньше времени я ему дам на размышления, тем лучше. Надо его как следует огорошить на этот раз. Пауле было нечем на него надавить, а у меня есть ожерелье.

– Да, лучше ты к нему поезжай, – сказал Бенни, залезая в свой старенький «форд». – А то, знаешь, миллионеры такие: как укусит потом в отместку… Не дай мне бог на таких давить.

– Да и мне тоже, – с чувством подтвердил Керман.

3

У главного въезда в «Санта-Розу» торчал охранник. Железные ворота были на замке: посетителей сегодня не ждали.

Охранник, парень среднего роста, выглядел очень нарядно в зеленой форме и фуражке с глянцевым черным ремешком. Ремешок он зажал в зубах и пожевывал с таким утомленным и задумчивым видом, с каким корова жует свою жвачку. Блондин, глаза почти бесцветные, не то серые, не то голубые. На бледном смазливом лице выражение напускной наглости и уверенности в себе. Я такие физиономии терпеть не могу. На вид года двадцать два, но кое-что повидал в жизни: казался гораздо старше. Должно быть, этому малому многое пришлось терпеть от ближних в юности, он дошел до самого дна, и эта грязь к нему прилипла. В общем, этот парень был не из тех, кто играет в настольный теннис в хостелах ИМКА, и не тот, кого вы представите подружке. Разве что если у вас под рукой будет пистолет.

Я припарковался буквально в паре метров от него и дал ему на себя полюбоваться. От бесцветных глаз ничего не скрылось. Он немного ощерился, показав мелкие зубы: дал понять, что ни в грош меня не ставит.

Я заглушил мотор и вылез.

– Можно проехать внутрь или надо идти пешком? – спросил я самым дружелюбным тоном.

Хромированные пуговицы на его форме так и искрились на солнце. Перчатки из хорошей кожи сияли, чуть ли не отражая облака. Еще ярче сияли сапоги – в их аккуратных квадратных носах я различал свою собственную физиономию. Ну просто красавчик. Сверкает, как пятидолларовый бриллиант, и столько же стоит.

– Тебе чего надо-то, приятель? – спросил он лениво.

Его голос скрипел, как напильник по стали.

– Да вот спрашиваю – можно въехать в ворота или мне пешком идти?

Он задумчиво пожевал ремешок от фуражки, все еще оглядывая меня, и наконец ответил:

– Ни въехать и ни пройти. – Охранник прислонился к стене, всем видом показывая: ночь была длинная и он устал за эту ночь как собака. – Так что уматывай вместе со своим ведром.