Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Чейз

– Поезжай в свое управление и скажи шефу, что у меня дел хватает и что мне некогда болтать со всякими пьяницами. – Сказав это, я уже собрался сесть в машину, но добавил: – Город у нас снобский, надо быть разборчивее в связях.

– Шеф приказал так: либо привести, либо привезти. Выбирай сам, – дружелюбно сказал коп. – А если старик говорит доставить во что бы то ни стало, значит считай, что я получил разрешение вдарить тебе разок дубинкой по башке. Тебе нужны еще синяки, дружище?

– Ты с кем разговариваешь? – завелся я.

– Да с тобой, с кем еще, – ухмыльнулся коп.

Сказано это было очень добродушно, так что я только ухмыльнулся в ответ.

– Да ничего страшного, – продолжал он. – Шеф хочет с тобой поговорить о вчерашнем убийстве. Поехали, брат.

– Поехали, – ответил я, включая двигатель. – Но только я еще встречу однажды этого ублюдка в темном переулке. И специально надену ботинки с острыми носами.

– Ага, – сказал коп, тоже включая двигатель. – Так оно и будет.

– И послушай, приятель! – заорал я, перекрикивая шум мотора. – Раз уж я еду с тобой, то еду красиво! А ну включай сирену!

И мы поехали красиво.

Хорошо передвигаться по городу в час пик на скорости девяносто, когда полицейский разгоняет перед тобой транспорт воем сирены. Мы ломились на красный на каждом перекрестке, подрезали направо и налево, поворачивали под знак «Поворот запрещен», и прохожие провожали нас изумленными взглядами.

Наконец остановились возле полицейского управления. Коп оглянулся на меня с ухмылкой.

– Ну как? – спросил он, паркуя мотоцикл. – Красиво получилось?

– Отлично, – ответил я, вылезая. – Надо будет потом еще раз повторить. Повышает настроение.

В холле меня встретил Мифлин. Вид у него был самый мрачный.

– Привет, Тим, – сказал я. – Что случилось?

– Капитан тебя ждет, – ответил он. – И не вздумай ему грубить. По его мнению, ты что-то скрываешь об этом убийстве. Он зол так, что может укротить крокодила. Будь поосторожнее.

Я поднялся за ним по лестнице и прошел по коридору до двери с табличкой «Эдвин Брендон, капитан полиции».

Мифлин постучал так осторожно, будто дверь была сделана из яичной скорлупы. Открыл и пропустил меня.

Брендон занимал большой, просторный, хорошо обставленный кабинет. Турецкий ковер на полу, несколько кресел, пара репродукций пейзажей Ван Гога, в углу между окнами – большой письменный стол. Одно окно выходило на гавань, а другое – на небоскребы даунтауна. За столом восседал Брендон. Для тех, кто был не в курсе, кто он такой и чем занимается, на столе стояла табличка из золота и красного дерева: «Эдвин Брендон, капитан полиции».

Брендону было хорошо за пятьдесят. Небольшого роста, полный, с густой седой шевелюрой. Глаза у него были столь же оживленные и столь же дружелюбные, как отполированная прибоем галька.

– Присаживайтесь, – сказал он, указав на кресло у стола. – Разговор будет.

– О’кей.

Я осторожно уселся в кресло. При этом у меня в животе что-то екнуло, и я моргнул.

С Брендоном я имел дело впервые. Видел его раньше на улице, но никогда с ним не разговаривал. Поэтому я внимательно смотрел на него. Он, впрочем, тоже меня пристально изучал.

Мифлин по-прежнему стоял у двери. Он с невозмутимым видом разглядывал потолок.

Про Брендона говорили, что он бывает крут. Инспекторы, с ним работавшие, его побаивались, а рядовые полицейские просто трепетали. Судя по тому, как притих Мифлин, преувеличения в этом не было.

– Что вы знаете об убийстве, которое случилось вчера ночью? – спросил Брендон.

– Ничего, – ответил я. – Я присутствовал, когда Мифлин нашел тело, вот и все.

Брендон открыл ящик стола и достал коробку сигар.

– И что вы думаете об этом? – спросил он, присматриваясь к сигарам, словно подозревал, что ими кто-то попользовался.

– Похоже на убийство на сексуальной почве.

Он посмотрел на меня задумчиво, потом снова перевел взгляд на ящик.

– Медицинское освидетельствование это отрицает, – сказал он наконец. – Не было изнасилования, нет синяков, нет следов борьбы. Одежду сняли уже с трупа.

Выбрав сигару, Брендон положил ее на стол и убрал ящик. Я с самого начала подумал, что мне он закурить не предложит, и был прав.

– Насколько я знаю, мисс Льюис принимала участие во всех делах, за которые вы брались. Правильно?

– Да, – кивнул я.

– Значит, вы знаете о ней больше, чем другие, – продолжил капитан, снимая с сигары ленту. При этом он хмурился так, словно эта лента ему очень мешала и больше его ничего вокруг не интересовало.

– Ну, кое-что я знаю, но не обязательно больше, чем другие.

– Как вам кажется, у нее были враги? – спросил он.

– Думаю, что нет, – ответил я.

– А любовник?

– Насколько мне известно, не было.

Он посмотрел на меня:

– Вы точно знаете?

– Да, точно. Она бы мне рассказала.

– Как вы думаете, зачем ей понадобилось приезжать на Восточный пляж в такое время?

– А в какое время?

– Около половины первого ночи.

Он снял наконец эту ленту и принялся шарить по карманам, отыскивая спички.

– Нет, не знаю зачем.

– Она приехала туда не для того, чтобы встретиться с вами?

Я ответил отрицательно. Судя по недоверчивому взгляду, который он на меня бросил, Брендон был вполне готов упечь меня за убийство. «Надо вести себя с ним поосторожнее», – подумал я.

– Чтобы попасть туда, где ее убили, нужно проехать мимо вашего дома, правильно? Забавно, что она к вам не заглянула.

– Мы были коллегами по работе, капитан, – ответил я спокойно. – А не любовниками.

– Точно?

– Ну, может, кто и не помнит, с кем он спит, но только не я. Да, точно.

Брендон чиркнул спичкой о подошву ботинка и закурил.