07'92 - Павел Корнев

– Самое дорогое застудить боишься? – рассмеялась Зинка, подалась вперёд и поплыла. – Брось! Тепло же!

– Тепло, как же! – только и проворчал я, не спеша повторять её манёвр.

Рубец на голове ещё толком не зажил, поэтому нырять не стал, ограничился парой решительных шагов на глубину, а после присел, окунаясь по шею. И сразу выпрямился.

Уф! Холодно!

Зинка сделала небольшой круг, подплыла обратно и встала рядом.

– Что-то «Эфир-два» смотреть не приходишь, – сказал тогда я. – А, помнится, обещалась.

– Ой, да ты что! – горестно вздохнула девчонка. – Слышал же о Лидке Светловой, да? Кошмар просто! Родители перепугались, теперь надо быть дома в десять вечера и ни минутой позже.

– Ты и будешь дома. Только этажом выше.

– Тебе легко говорить, а мне мама целый скандал на этот счёт закатила! Серёжа, говорит, мальчик хороший, но ещё не хватало, чтобы ты в пятнадцать лет в подоле принесла!

– В пятнадцать не успеешь уже, – усмехнулся я. – Ты ж сентябрьская, тебе до шестнадцати всего ничего осталось.

– Ты помнишь о моём дне рождения! – обрадовалась Зинка. – Как это мило!

– Помню, конечно, – улыбнулся я. – Если что – заходи сегодня часиков в шесть. Мы кабельное подключили и цветной телевизор купили. Маму успокой: дядя Петя дома будет, а мне как раз к десяти на работу.

Зинка фыркнула, потом кивнула.

– Приду, – пообещала она, оттолкнулась от дна и поплыла к берегу. – Догоняй!

Я побрёл следом.

К нашему возвращению одним покрывалом стало меньше, Зоя и Денис успели собраться и уйти.

– Чего это они? – потребовала Зинка объяснений у кудрявой подружки, и та захихикала.

– Кто-то слишком откровенно пялился на чужой зад, – пояснила она и строго посмотрела на собственного ухажёра. – И не один Денис, между прочим!

Но длинноволосый неформал лишь беспечно отмахнулся.

– Ой, да ладно тебе, Ксю! Сама тоже с чьей-то мускулистой спины глаз не спускала!

Кудрявая девчонка состроила мечтательное выражение и театрально вздохнула.

– Там и пониже спины всё мускулистое!

Зинка возмущённо фыркнула.

– Ксюша, ну как так можно? !

– Так и нельзя, – спокойно ответила кудрявая егоза и потрепала своего парня по щеке. – Мне только Серёжу можно.

Вернулись Андрей с Аней, разлеглись на покрывале по соседству. Сергей-неформал взял Ксюшу за руки, и они уставились друг на друга, при этом игра в гляделки сопровождалась дикими гримасами и сдавленным смехом. Зинка только глаза закатила.

– Детский сад!

Фролов достал из сумки пластиковую бутылку с «пепси», отпил сам и предложил мне. Я потянулся было, но сразу уточнил:

– С ромом?

Андрей кивнул, и я покачал головой.

– Не, сейчас обсохну и пойду готовиться. – Перехватил удивлённый взгляд соседки и пояснил: – Завтра вступительные экзамены начинаются.

– Здорово! – обрадовалась за меня Зинка. – Куда поступаешь?

– В политех на архитектурно-строительный. У них там экономика строительства есть, если получится, туда пойду.

Девчонка скрестила ноги и спросила:

– Но вечером ты меня ждёшь?

– Приходи обязательно!

Мы ещё немного поболтали обо всякой ерунде, а потом я оделся и потопал домой. По пути передумал и свернул к кафетерию, благо у его крыльца уже не стояло серой «девяносто девятой».

Внутри играла музыка, и Алёна негромко подпевала исполнительнице:

– А ты не лётчик… [3 - «Лётчик», Анка. ]

Заводной припев понравился, куплеты же своими плевками в сторону Лубянки откровенно разочаровали. Сейчас все смелые стали, дохлого льва только ленивый не пнул, а вот раньше кишка тонка была, только рокеры чего-то там изображать из себя пытались, да и то не все.

– Привет, Сергей! – улыбнулась мне продавщица. – Давно не появлялся.

Я мог бы выдать что-то о разбитом сердце, тем более что Алёна и вправду была премиленькой, но, памятуя о её просьбе, от комплиментов воздержался и указал на прочертивший висок шрам.

– Сотряс заработал, две недели пить нельзя было.

Алёна озадаченно склонила голову набок, и серебристо-белая прядь упала ей на лицо, закрыв левый глаз. Стояла-то блондинка за витриной с кондитерскими изделиями, за отделом с бутербродами и водкой на розлив присматривала её напарница – полная тётка средних лет.

– Будь добра, взвесь полкило рулета с белковым кремом, – попросил я.

– Решил переключиться на сладкое? – улыбнулась Алёна с некоторым даже, как мне показалось, облегчением.

– Гости придут.

Рулет потянул на пятьдесят три пятьдесят; я дошёл до отдела с алкоголем и протянул продавщице мятую сотню, а на сдачу получил четыре странного вида десятирублёвых монеты с серебристым ободом и жёлтым кругляшом в центре. Их реверсы, как и оборотные стороны выданных сверху пятирублёвки, рубля и миниатюрных пятидесяти копеек украшал не герб, а изображение кремлёвской башни и купола какого-то дворца. При этом упоминался государственный банк СССР, да и год выпуска значился тысяча девятьсот девяносто первый. Надо же, не видел таких раньше. Вообще всё в армии пропустил.

Озадаченно бренча монетами в кулаке, я вернулся к Алёне с чеком, и блондинка наколола его на спицу, даже не взглянув на пробитую сумму.

– Держи! – отдала она мне завернутый в обёрточную бумагу и перетянутый шпагатом рулет.

– Слушай, ты же Рому знаешь? – спросил я, не спеша отходить от витрины. – Наш друг с Андреем, высокий такой, чисто хлопец деревенский, кровь с молоком.

– Знаю, конечно, – фыркнула Алёна. – Каждый день сюда как на работу ходит.

– А вчера вечером в твою смену заходил? Почему спрашиваю – не помнишь, сколько он выпил?

– Взял сто пятьдесят водки и стакан томатного сока, – указала продавщица на перевёрнутый стеклянный конус с краником, заполненный ярко-красной жидкостью. – А что?

– Да как-то сильно его развезло. Если только ещё где добавил…

– Он самую дешёвую водку брал, «Традиционную». Это новая какая-то, с неё многие резко пьянеют.

– Буду иметь в виду, – кивнул я и двинулся на выход. – Счастливо!

– Пока!