Летний ресторанчик на берегу - Дженни Т. Колган

– Привет, – поздоровалась Флора со старым Вулли, который, как всем было известно, работал по двадцать четыре часа в сутки в единственной на острове бакалейной лавке.

Но может, он и не был настолько стар. Возможно, ему на самом деле было лет тридцать пять, просто он очень устал.

– Флора Маккензи, – проворчал Вулли.

Флору охватило легкое раздражение. Вулли как будто не одобрил ее хорошую одежду и обувь…

– Флора Маккензи! Вы только посмотрите на нее!

Но никто не посмотрел.

– Привет всем, – сказала она. – Да, я вернулась. Но по работе, знаете ли. Я, вообще-то, работаю в Лондоне.

Вулли смотрел прямо перед собой, не проявляя никакого интереса, – как обычно.

– Ну да, – пробурчал он.

– В общем… У вас есть… рисовое вино?

– Не-а.

– А лимонная трава?

Вулли посмотрел на нее и медленно моргнул.

– Соевый соус?

– Ага, – ответил Вулли и показал на крошечную, ужасно пыльную и липкую на вид бутылочку.

– А как насчет овощей? – бодрым тоном продолжила Флора.

Вулли махнул рукой в сторону полки, заставленной консервными банками, и Флора окончательно рассердилась. На острове выращивали множество отличных овощей – морковь, картофель, помидоры, которым только и нужно было, что оставаться укрытыми, в тепле. Почему же всего этого нет в этой лавке?

– Здесь есть фермерский магазин? – спросила она.

– Чего-чего? – произнес Вулли с легким оттенком угрозы в голосе.

– Ничего, – ответила Флора и поспешила уйти.

В конце концов она нечто соорудила из того, что нашла дома в кладовке, то есть из старых пакетов лапши и острого местного лука. От волнения и оттого, что Флора одновременно пыталась хоть как-то отмыть грязную кухню, она ужасно переварила курицу на незнакомой ей газовой плите, а клецки получились твердыми, как пули.

Иннес, умываясь над раковиной, когда они вернулись с поля, внимательно посмотрел на еду.

– Это что, феминистское блюдо? – спросил он, когда все заняли привычные места за столом: Иннес и Хэмиш со стороны окна, Флора и Финтан напротив них, отец – ближе всех к плите. – Или это последний крик поварской моды в Лондоне?

– Ну, мы могли бы этим посыпать амбар вместо гравия, – предположил Финтан, с сомнением тыча в тарелку вилкой.

– А еще можно подправить оштукатуренную стенку, – добавил Иннес. – Можно это использовать как замазку.

– Хватит ныть, ешьте, и всё! – отрезала Флора.

– Но на вкус оно как помои, – заявил Иннес, стараясь говорить рассудительным тоном.

Флоре захотелось швырнуть в него тарелкой. Она понимала, что это глупо – еда и вправду была ужасной, – но в то же время она и отчаянно смутилась, и разозлилась. Она слишком отвыкла от всего здешнего.

– А мне нравится, Флора, – сообщил Хэмиш, который уже вылизал тарелку дочиста. – А что это такое было?

– О, бога ради, Хэмиш! – воскликнул Финтан. – Вечно ты так!

– Еще что-нибудь есть? – грустно поинтересовался Иннес.

– Нет, если вы сами ничего не приготовите.

Братья переглянулись.

– Что ж, тогда вы можете помереть от голода, – ядовито сообщила Флора.

– Тосты! – радостно воскликнул Иннес, и братья вскочили.

– Что?

– Помнишь миссис Лаэрд? – сказал Финтан. – Она всегда ухаживала за викарием. Миссис Лаэрд умеет кое-что. Она печет для нас хлеб.

Флора порозовела:

– Я и сама могу.

– Давай, милая, – заговорил вдруг отец. – Поначалу ни у кого не получается как надо.

Флора глубоко вздохнула и окинула взглядом грязную кухню.

– Пойду прогуляюсь, – сказала она.

– В рыбную лавку? – с надеждой произнес Хэмиш.

– Нет!

Флора быстро вышла из дому, ее глаза щипало от слез. Ей хотелось хлопнуть дверью, но эту дверь никогда не закрывали летом, и она слегка покоробилась, однако никому не пришло в голову хотя бы смазать петли – и это тоже разозлило Флору. Они что, совсем опустили руки?

А теперь еще и посмеиваются над ней, дразнят, как и прежде. И никто не думает за нее заступиться.

Ладно, она не собирается это терпеть. Она уйдет, отправится… но куда? В пабе сейчас наверняка полно отцовских друзей, а Флора не желала с ними сталкиваться. А все остальное уже закрыто. Ох, ну и местечко, черт побери… Но и домой вернуться прямо сейчас она не может.

Флора решила подняться по склону Карндина, освежить голову.

Огромный холм, с которого виден весь остров, был прекрасен – на самом деле его стоило назвать горой. Люди приезжали из разных мест, чтобы подняться на него, а зимой его основательно заносило снегом. И подъем на холм, как ни странно, был очень опасен, он не годился для легких летних прогулок, а в плохую погоду здесь и вовсе на каждом шагу грозила опасность. Не проходило ни одного сезона без того, чтобы не вызвали горную спасательную службу, потому что то один идиот, то другой оказывался в беде скорее, чем мог вообразить, хотя и считал, что просто быстренько прогуляется по чудесному зеленому холму, не обращая внимания на множество предостерегающих знаков и на путеводители, где четко и ясно говорилось обо всех опасностях.

Островитяне, часто сами в летнее время занимавшиеся спасательными работами, фыркали при виде всех этих девиц, что тащились на холм в шлепанцах и футболках, и парней, думавших, что переберутся через седловину без веревки. Потом все они были весьма благодарны собакам-спасателям и даже не реагировали на колючие замечания местных.

Конечно, Флора все это знала как свои пять пальцев, впервые она поднялась на этот холм, когда ей было девять лет. И еще были школьные походы по склонам, всегда вызывавшие громкие стоны. Еще они ездили в Эскер, маленькую деревушку на материке, где проходило жалкое подобие летней ярмарки, с шумными состязаниями и откровенно убогими киосками, вызывавшими восторженные вопли у вечно голодных мальчиков и девочек с острова. Они возвращались, нагруженные огромным количеством леденцов и дешевых мягких игрушек, хихикая над «альпинистами», у которых не было ничего, кроме пустых коробок из-под сэндвичей, съеденных еще в десять утра, натертых ног да изредка капюшонов, полных дождевой воды.