Особняк на Трэдд-стрит - Карен Уайт

Но миссис Хулихан, пыхтя, уже начала тяжело поднимать свои телеса вверх по лестнице.

– На чердак. У нас там небольшая дыра. Голуби любят залетать в нее и устраиваться на ночь. Если дверь останется открытой, то они…

Не успела она договорить, как из открытой двери выпорхнул пухлый сизый голубь и, пролетев мимо нас на первый этаж, беспорядочно закружил под потолком прихожей. Прыгая через две ступеньки, я подлетела к чердачной двери, из которой в следующий момент выскочила Софи и захлопнула ее за собой.

– Ты не поверишь! Чего там только нет! К счастью, большая часть вещей накрыта брезентом, потому что там повсюду голубиные какашки, зато масса интересного! Там даже есть что-то вроде чучела буйвола, а еще другая мебель от Хепплуайта и Шератона.

Голубь пронесся над нашими головами. Мы пригнулись и втянули головы в плечи. Генерал Ли яростно залаял. Софи вскинула над головой нечто вроде трости.

– Посмотри, что я нашла.

Я посмотрела на трость. По поверхности гладкого дерева тянулась какая-то надпись.

– Что тут написано?

Миссис Хулихан удивила нас тем, что кашлянув, изрекла:

– Тут написано: «Утром я хожу на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех. Кто я? » – Она вопрошающе посмотрела на нас и, не дождавшись ответа, сказала: – Ответ: «Человек». Мудро, не правда ли? Вандерхорсты всегда питали любовь к загадкам. – Она с теплой улыбкой посмотрела на трость. – Дед мистера Вандерхорста подарил ему эту штуку по случаю окончания юридической школы. Она ему наверняка понравилась. Он хранил ее в одной из гостевых комнат, пока потолок не начал протекать. Тогда он отнес ее на чердак. Правда, я бы не сказала, что на чердаке намного суше.

Софи посмотрела на меня глазами, полными благоговейного трепета.

– Вот это да. Теперь все это твое. Все-все. Да ты самая везучая девушка в мире!

– Верно. Теперь у меня есть собака, чучело буйвола и дом с крышей, дырявой, как швейцарский сыр. По-твоему, это означает, что я самая везучая девушка в мире? ..

Внезапно мне захотелось расплакаться. Чтобы не выставить себя в глазах Софи дурочкой, я повернулась к ней спиной и начала спускаться по лестнице, держа в руках визжащего Генерала Ли и увертываясь от воздушных атак голубя. Что может быть хуже этого?

– Кстати, а кто попечитель? – крикнула мне вслед Софи. – Ты этого так и не сказала.

Я остановилась и растерянно оглянулась на нее.

– А я не спрашивала. Не знаю, почему, но наверно, я все еще была в шоке.

– Чуть не забыла, – прохрипела миссис Хулихан, едва дыша от подъема по лестнице. – Получила для вас первое телефонное сообщение и чуть не забыла передать его вам. Приношу извинения, больше это никогда не повторится. Значит, так, около часа назад звонил некий джентльмен. Сказал, что ищет вас, так как ему только что сообщили, что теперь он попечитель и должен срочно связаться с вами. Он уже пытался дозвониться вам домой, но ему никто не ответил.

– Он назвал свое имя?

Миссис Хулихан вытащила из кармана сложенный лист бумаги.

– Да. Полковник Джеймс Миддлтон. Он не оставил номер, хотя я попросила. Он сказал, что вы поймете.

Я посмотрела на Софи. Ее глаза стали размером с блюдце. Да, все и впрямь хуже. Гораздо хуже.

Миссис Хулихан вопросительно наклонила голову.

– Миддлтон. Вы не родственница полковника?

Мне потребовалось усилие, чтобы ответить.

– Да. Он мой отец. Судя по всему, у мистера Вандерхорста было чувство юмора.

– О, еще какое! Но еще у него имелась крепкая вера в семейные узы. Вероятно, поэтому он сделал попечителем вашего отца. Он всегда говорил, что родная кровь не водица.

Она сказала что-то еще, но я ее уже не слушала. Я должна была уйти из этого дома – и от этого наглого голубя, – причем как можно скорее. Поставив песика на нижней площадке лестницы, я позволила ему потянуть меня туда, куда ему хотелось пойти, и вскоре оказалась на тротуаре рядом с калиткой, что вела в сад.

Женщина снова была там, раскачивала на качелях мальчика. Они оба посмотрели на меня, и мальчик помахал мне рукой. Я с облегчением отметила, что другой, зловещей фигуры, которую я заметила накануне, не было. Очень хотелось надеяться, что она была лишь плодом моего разыгравшегося воображения. Генерал Ли протявкал радостное приветствие, как будто узнал старых знакомых. Я удивленно посмотрела на него.

– Ты тоже их видишь?

Я вновь обернулась, чтобы посмотреть на эту сцену, но женщина, мальчик и качели исчезли, а сверчки возобновили свой хор. Я с минуту смотрела на запущенный сад, видя перед собой яркие цветы и сочную зелень там, где на самом деле теперь была лишь бурая земля и буйно разросшиеся сорняки. Видя то, каким дом был в прошлом. И каким он может стать снова.

Держа натянутый поводок, я шагала по улице, боясь оглянуться. Не хотела видеть дом во всей его былой красе, с колоннами и слоем алебастра, сияющего на солнце Чарльстона. Отбрасываемые колоннами тени тянулись ко мне, словно руки, грозя схватить и больше не выпускать из своей цепкой хватки.

Не обращая внимания на каблуки и жару, я перешла на бег, труся следом за Генералом Ли, и вскоре вместе с ним свернула за угол, радуясь тому, что дом на Трэдд-стрит тоже скрылся за углом.

Глава 4

В понедельник я пришла на работу в семь часов утра, в надежде застать офис пустым. Мне по-прежнему требовалось все хорошенько взвесить. К окончательному решению я была ничуть не ближе, чем в тот день, когда сидела в офисе «Дрейтона, Дрейтона и Дрейтона», и мой крошечный мирок внезапно начал вращаться не в ту сторону. Я все еще спотыкалась, глядя, куда поставить ногу. У меня было такое ощущение, будто я шагаю вверх по едущему вниз эскалатору.

От Софи никакого толку. Когда мы попрощались с ней на Трэдд-стрит, она ничего не сказала, за исключением одной фразы, когда уже запрыгнула в свой «Фольксваген»-«жук».

– «Да благословит вас Бог, Мелани. Все мои последние надежды я возлагаю на вас», – процитировала она письмо Невина Вандерхорста, хлопнув дверцей, отчего ярко-желтые цветы в вазочке на приборной доске тотчас возмущенно закачались, и умчалась прочь.