Дневник пакостей Снежинки - Дарья Донцова

– Да вроде нет, – ответила Липа, – хотя в последнее время она не очень хорошо себя чувствовала.

– Я у Зямы, – начала я, – девочку нельзя оставить одну. И…

– Боже, боже, боже, – зачастила трубка. – Немедленно расскажите, что случилось?

– Вы далеко находитесь? – поинтересовалась я.

– Я тут, – закричали в телефон, – дверь открываю!

Я не успела сообразить, что происходит, как в столовую ворвалась женщина в джинсах и пуловере с изображением кошки. В волосах у нее сверкала заколка, более подходящая воспитаннице детсада: пластиковая собачка в стразах.

– Тетя Липа! – обрадовалась Зяма.

– Иди в свою комнату, – распорядилась Липа.

Девочка покорно двинулась к двери, но на пороге остановилась и показала на меня пальцем:

– Она говорит…

– Не «она», а Дарья, – тут же остановила Зяму Липа.

– Дарья говорит, – послушно повторила девочка, – мама в больнице, надо ей паспорт отвезти.

– Я разберусь, – пообещала Липа, – пойди отдохни, а потом садись за уроки.

– Можно пазл собирать?

– Пожалуйста.

– Новый!

– Да.

– Ой, спасибо! – захлопала в ладоши Зяма и убежала.

– Ей пятнадцать? – уточнила я. – Или девочка прибавила себе для солидности возраст?

– На днях будет шестнадцать, – сказала Липа. – Понимаю ваше недоумение. Но в связи с рядом обстоятельств Зяма и выглядит, и ведет себя как десятилетка. Теперь рассказывайте, что случилось с Алей.

Глава 4

– Где ты пропадала? – спросила Маша, когда я вошла в дом.

– Сначала я поехала к Зяме, потом отправилась в больницу к Алевтине, – ответила я. – А как Дунечка?

– Похоже, у нее зубы режутся, – вздохнула Манюня, – капризничает весь день, я на террасу ее в коляске выкатила, она там спит. Свежий воздух девочку вмиг угомонил. Прямо боюсь ее в дом вносить, проснется и снова закричит. Афина ее караулит. Наша собакопони лучше всех радионянь. Стоит малышке закряхтеть, как Афина ко мне несется и тянет на веранду. А зачем ты в больницу ездила?

Я села в кресло.

– В двух словах не описать. Зиновьева так боится за свою дочь, что никуда ее от себя не отпускает…

Маруся некоторое время слушала мой рассказ, потом вдруг встала.

– Мусик, подожди, я кое-что принесу.

Я переместилась с кресла на диван, легла на него, подсунула под голову подушку, накрылась пледом и начала шарить рукой по столику. Отлично помню, что утром положила на него новый роман Смоляковой…

– Вот, смотри, – сказала Манюня, входя в комнату с двумя книгами. – Я собираю для Дуняши библиотеку. Ищу добрые издания с красивыми картинками. Монстры, всякие ужасы сразу отвергаю. Это сказки о стране, в которой живут кошки. Посмотри на иллюстрации.

Я начала перелистывать страницы и пришла в восторг:

– Какая прелесть! Очаровательно.

– А во второй книге речь идет о стране собак, – сказала Маша, – она соседствует с землями кошек, никто не воюет, все дружат. Картинки еще лучше. Мне так понравились иллюстрации, что я посмотрела, кто их автор: Алевтина Зиновьева. Это она к нам приходила.

Я натянула плед до подбородка.

– Очень талантливая и, похоже, добрая женщина, жаль только, что ей в жизни мало счастья досталось. Все хорошее, что она получала, у нее отнимали. Ее подруга Липа…

– Странно называть человека, как дерево, – перебила меня Маруся, – Липа.

– Сокращенное от Олимпиада, – пояснила я, – раньше очень популярное имя, а нынче почти забытое. Липа Маркина и Аля Зиновьева считают себя сестрами. Их родители дружили, работали на одном заводе, вместе построили дачу и славно там проводили лето, никогда не ругались. Когда у Али умер отец, а потом мать, Маркины не позволили забрать девочку в детдом, оформили над ней опеку, воспитали ее как родную дочь. Жизнь Зиновьевой текла гладко, Маркины ее любили, они разглядели у девочки талант, отправили ее заниматься в художественную студию. После школы Аля с первого раза поступила в институт, окончила его, стала иллюстратором книг. Диплом она получила, уже став замужней дамой. Ее супруга Алексея Шереметова можно считать второй после смерти матери и отца бедой. Он не имел ни кола ни двора, ютился в трущобе, работал в НИИ, а в свободное время изобретал какую-то, как сказала мне Липа, – хрень.

Аля же имела собственную квартиру, которая ей досталась от покойных родителей, и неплохо зарабатывала. Липа знала, как подруга любит Лешу, и не говорила ей того, что просилось на язык. А сказать хотелось многое, ну, например: «С ума сошла! Едва восемнадцать стукнуло, как ты в загс побежала. Да с кем! Неужели не видишь, что он городской сумасшедший? Не моется, не бреется, ходит в обносках, получает копейки, изобретает дребедень. Это не муж! А камень на шее! » Но Олимпиада помалкивала. Она сама надела фату через год после Али. Петя, жених Маркиной, происходил из обеспеченной чиновной семьи, часто летал за границу в командировки, одевал, обувал жену, осыпал подарками, имел квартиру, машину, дачу, деньги. У него был близкий друг Костя, тот на свадьбе заметил Алю, попытался за ней ухаживать, но получил резкий отпор. Спустя пару месяцев Петя попросил жену:

– Объясни Але, что Костик отличная партия. Все при нем. Родители прекрасные, в доме полный достаток, радужные перспективы. На фиг ей нищий идиот Леша?

Липа отважилась поговорить с подругой, но едва она произнесла:

– Ты очень нравишься Косте, – как Аля отрезала:

– А он мне нет. Я замужем.

– Развод не запрещен, – пробормотала Липа.

– Да, – кивнула Аля, – но я люблю Алексея. Мне не нужен кошелек. Я живу с человеком, а не с его деньгами. Замуж пошла потому, что встретила своего единственного. Мне безразлично его материальное положение. Он нищий? Так я сама заработаю.

Липа поняла Алевтину, и более подруги эту тему не обсуждали. Спустя некоторое время Олимпиада поймала супруга с другой женщиной, развелась с ним и до сих пор живет одна. Она не хочет опять себе ярмо на шею вешать. Детей у нее нет. У Али и Алексея родилась Светлана. Имя для девочки выбрал супруг. Алевтине оно совсем не нравилось, но всегда и во всем согласный с женой муж неожиданно проявил характер, заявил: