Бриллиант мутной воды - Дарья Донцова

Во дворе Сониного дома машины стояли так плотно, что мне пришлось бросить свою «восьмерку» на проспекте. Дверь мне открыл незнакомый парень.

– Вам кого? – буркнул он без тени улыбки на лице.

– Николай дома?

– К нему нельзя.

– Все же пропустите, меня прислала Элеонора, лучшая подруга Сони, позвольте представиться…

– Я вас, Иван Павлович, сначала не признал, – вздохнул парень, – вы меня, впрочем, тоже.

– Извините, что-то не припомню…

– Андрей, сын Анны Михайловны.

Я всплеснул руками:

– Андрей! Бог мой! Совершенно невозможно узнать, я видел тебя последний раз лет десять назад, подростком!

Племянник Сони улыбнулся:

– Входите, только Колька спит, мы ему с Олей коньяка слишком много налили. Оля – это моя жена. Вы слышали, что я женат?

Я кивнул:

– Конечно. Соня рассказывала Норе о твоей супруге, говорила, какая прелестная девушка тебе досталась, и очень переживала, что ее сестра не дожила до свадьбы своего сына. Все сокрушалась: «Бедная Анечка! Так и не увидела Андрюшиного счастья». Мне кажется, она очень завидовала тебе, ведь Беата…

– Знаете, Иван Павлович, – вздохнул Андрюша, подавая мне тапки, – если бы Колька захотел жениться на Ольге, она бы мигом вызвала ненависть тети Сони. Впрочем, любая женщина, окажись она невестой Николая, пробудила бы не самые добрые чувства у его матери.

– Ты прав, – кивнул я и прошел в комнату, которая служила одновременно спальней Сони и гостиной.

На довольно потертом велюровом диване сидела полноватая девушка в круглых очках, делавших их обладательницу похожей на сову. Увидав меня, она встала и вежливо произнесла:

– Добрый день.

Я осторожно пожал пухлую ручку с нежной кожей и грустно сказал:

– Ну, учитывая обстоятельства, из-за которых мы тут очутились, эту пятницу нельзя назвать доброй. Сделайте милость, расскажите, что случилось?

Оля развела руками:

– А мы сами ничего не знаем.

– Николай позвонил в полной истерике, – перебил ее Андрей, – в среду.

– В среду? – удивился я.

Андрюша кивнул:

– Ага, около трех часов дня мне на мобильный. Я с трудом понял, в чем дело…

Я внимательно слушал парня. В отличие от Николаши ему не слишком повезло в жизни. Анечка, младшая сестра Сони, умерла, когда сыну исполнилось шестнадцать лет, и Андрею пришлось самому заботиться о себе, потому что отца у него не было. К слову сказать, Соня не слишком помогала племяннику. Правда, пару раз она пыталась дать ему денег, но Андрей твердо сказал:

– Нет, я мужчина и сумею самостоятельно выплыть.

Его позиция вызывала уважение, и мне этот мальчик всегда нравился больше избалованного Николаши. Андрей весьма успешно окончил школу, но высшего образования не получил, пошел в художественное училище, выучился на ювелира и сейчас неплохо зарабатывает, делает серьги, броши и кольца. Насколько я знаю, с Николаем он не особо дружен, встречается только на семейных праздниках.

В среду Андрей поехал к клиенту с готовым заказом. В пробке при выезде на Минское шоссе его застал звонок. Сначала парень не понял, кто кричит в трубку:

– Скорей, сюда, ко мне, помогите!

Да и номер на определителе высветился незнакомый. Но потом мужчина на том конце провода немного успокоился и вполне внятно сказал:

– Андрей, это я, Николай. Случилось несчастье, немедленно приезжай по адресу…

Парень сразу понял, что дело серьезно. Двоюродный брат практически никогда не обращался к нему, делал дежурные звонки в Новый год и на день рождения…

Кое-как развернувшись, Андрей помчался в Капотню. Дверь открыл абсолютно серый Николай. Увидев двоюродного брата, он вцепился в него ледяными пальцами и забормотал:

– Господи, что делать-то? А? Что делать?

Андрей оглядел родственника, отметил, что тот вполне цел и здоров, и, слегка успокоившись, спросил:

– Ну? В чем дело?

Николаша ткнул пальцем в сторону комнаты:

– Там…

Андрей шагнул внутрь тесной, заставленной мебелью каморки и зажал рукой рот, пытаясь заглушить рвущийся наружу вопль.

Помещение напоминало бойню. Все вокруг: палас, обои, даже занавески – было покрыто каплями бурой, засохшей крови. Запах, стоявший в комнате, сладкий, приторный, вызывал тошноту. Но кошмарнее всего выглядел диван. На пушистом, некогда бежевом, а сейчас ржаво-коричневом от пролитой крови велюре лежало тело женщины. Вернее, то, что от него осталось. Труп покрывали пятна, кругом были реки крови, а лицо несчастной, с широко раскрытым ртом, выпученными глазами и жуткой предсмертной гримасой испугало Андрея почти до потери сознания.

Он добрел до кухни, выпил стакан ледяной воды и спросил:

– Это кто?

– Беата, – шепнул Николай. – Пришел к ней утром, звоню, звоню, не открывает. Решил, что она в ванной сидит, ну и открыл дверь своим ключом. – Потом он помолчал и добавил: – Я в обморок упал, головой о косяк приложился.

Андрей опять начал глотать воду, он сам едва удержался от того, чтобы не грохнуться.

– Делать-то теперь что? – шептал Николай, ломая пальцы.

– Ты милицию вызывал?

– Нет, – растерянно ответил двоюродный брат, – тебя ждал.

Андрей молча взял телефон. Инфантильный Николаша привык в трудных ситуациях рассчитывать на других.

Вскоре приехала бригада, и началась обычная в подобных случаях процедура. Дома Николай оказался только в девять вечера. Соня, причитая, уложила его в кровать и принялась поить Андрея чаем, приговаривая:

– Боже, ты себе представить не можешь, какой это стресс для моего мальчика!

Андрей пропустил мимо ушей бестактное замечание тетки. Если разобраться, он тоже испытал стресс, к тому же, называя сына «мальчиком», Соня явно забыла, что Андрей младше двоюродного брата на два года.

На следующий день Николаша не встал, лежал в кровати, Соня вызвала к нему армию врачей. Она ни на секунду не отходила от сына, забыв сообщить о жутком событии Норе и другим подругам. Но в пятницу утром, около восьми, случилось невероятное. В дверь позвонили, Соня открыла дверь, увидела группу милиционеров… А потом ее увели, и Николаша опять, впав в истерику, позвонил Андрею.