Инстинкт Бабы-Яги - Дарья Донцова

– Правда? И познакомились лишь в студенческие годы? В детстве не общались?

– Я с родителями до восемнадцати лет провела в Германии, – пояснила Варя, – мой отец военный, служил там в Группе советских войск. А когда вернулся на Родину, получил эту квартиру, правда, сразу умер, а мама раньше скончалась.

– Ясно, – пробормотал я, помолчал пару секунд и не утерпел: – Я вчера так понял, что отец Алены был крупным художником.

– Да, Шергин, помните, когда-то в каждом учреждении висела картина «Москва, Первомай», такое большое полотно, изображающее демонстрацию. На переднем плане мужчина в серой куртке и кепке держит на плечах хорошенькую пухлощекую девчушку с косичками.

– Что-то припоминаю. У ребенка в одной руке синий шар, а в другой красный флажок.

– Точно. Это Шергин нарисовал, а девочка – Алена в детстве, но такой я ее не знала.

– Странно, однако… Известный художник, а жил в вашем доме. Вы меня извините, конечно, но здание не выглядит элитным.

Варя покачала головой:

– Все не так просто. У Шергина двухкомнатная квартира на последнем этаже. Ему в свое время предложили сменить жилплощадь, но Борис Алексеевич отказался, очень не хотел затевать переезд, лень было, у него огромная библиотека, сотни книг. Вот он и придумал, попросил, чтобы ему разрешили использовать чердачное помещение под мастерскую. Если попадете к Алене в квартиру, просто ахнете, насколько все здорово сделано. Внизу перенесли стены, и получилась огромная кухня-гостиная, просторная прихожая и здоровенная ванная. А из чердака Борис Алексеевич сделал жилое помещение, да таких шикарных апартаментов ни у кого нет!

– Что вы думаете про историю с газом?

Варя нахмурилась:

– Ничего хорошего. Хотите знать мое мнение?

– Конечно, говорите.

– Автор этой затеи Марина Райкова. Уж не знаю, как насчет автомобиля, кастрюли и пакета молока, но газ точно она включила!

– Райкова до такой степени ненавидит Алену?

Варя уставилась в окно, помолчала и ответила:

– Она ее видеть не может. Стойте, мы приехали.

Луковск больше походил на отдаленный район Москвы, чем на самостоятельную административную единицу. Перед глазами расстилался квартал совершенно одинаковых блочных башен.

– Больница здесь, – Варя ткнула пальцем в желтое пятиэтажное здание.

Не успел я спросить, откуда она знает о местонахождении лечебницы, как моя спутница выскочила из машины и побежала ко входу. Я слегка задержался, потому что сначала парковался, а потом запирал «Жигули».

Глава 4

В коридоре, длинном и извилистом, стоял особый, больничный дух. Те, кто бывал в муниципальных клиниках, хорошо понимают, что я имею в виду. В нос ударил аромат, состоящий из смеси запахов хлорки, лекарств и готовящегося гороха. Вокруг стояла странная тишина, и сначала мне показалось, что больных тут нет. Двери в палаты были плотно закрыты, и из-за них не пробивалось ни звука. Очень странные люди лежали тут, они не смотрели телевизор, не слушали радио, не курили у окна. Может, на первом этаже расположены не палаты, а медицинские кабинеты? Но вдруг раздался женский крик, и я, поняв, что голос принадлежит Варе, пошел на звук, без стука распахнул тяжелую, выкрашенную сине-белой краской дверь и увидел довольно симпатичную комнату, обставленную с шиком пятидесятых годов.

В углу большого продавленного черного кожаного дивана в голос рыдала Варя.

– Что случилось? – спросил я.

Стоявший у шкафа мужчина повернулся. В руках он держал стаканчик с темно-коричневой жидкостью. Мой нос уловил запах валерьянки. Странно, однако, что врач решил предложить Варе это лекарство. Принято считать, что настойки и отвары, приготовленные на базе валерьянового корня, хорошее успокаивающее, но они никак не скоропомощное средство. Выпив один раз сорок въедливо-пахучих капель, вы не прекратите истерику. Валерьянка накапливается в организме и начинает действовать после пятого, шестого приема. Но люди в массе считают иначе. Спросите, откуда я это знаю? Как-то раз в мои руки попалась книга итальянца Томазино Перуджио «Растения. Лекарства и яды». После ее прочтения я перестал относиться к гомеопатии, как к невинной забаве.

– Вы приехали с ней? – спросил у меня доктор.

– Да.

– Очень хорошо, – с облегчением пробормотал врач и буквально влил Варе в рот абсолютно бесполезную настойку.

Но, очевидно, эффект плацебо [1 - Умные врачи иногда предлагают больным таблетки, сделанные из сахара и покрытые яркой глазурью. «Это суперсредство, – шепчут они, – очень дорогое, только для вас, помогает стопроцентно». Самое интересное, что люди выздоравливают, приняв сахар. Подобный эффект носит название «плацебо». ] распространяется на всех. Варя проглотила и затихла.

– Что случилось? – повторил я вопрос.

Доктор принялся рассказывать. Ночью в больницу доставили Илью Наметкина. Парень был в насквозь мокрой одежде. С его рук капала кровь. Прежде чем впасть в невменяемое состояние, он рассказал, что ехал вместе со своей любовницей Аленой Шергиной на ее дачу. Дорога скользкая, а Илья не слишком ловкий водитель. На повороте он не справился с управлением, и «Жигули» слетели с шоссе. На беду, это произошло на берегу довольно широкой и глубокой реки со смешным названием Моська. Машина рухнула вниз с крутого обрыва и мигом затонула. Илья не помнит ничего: ни как упал в воду, ни как вылезал из нее, разодрав в кровь об острые обломки льда руки. Ему в тот вечер повезло дважды. В первый раз, когда остался жив и сумел выплыть, и второй, когда его увидели местные парни, катившие с дискотеки домой. У них оказался мобильник, «Скорая» приехала мгновенно. Алена осталась на дне.

– Ее не нашли? – тихо спросил я.

Услышав этот вопрос, Варя снова судорожно зарыдала. Доктор постучал кулаком в стену. Появилась толстая девица, облаченная в белый халат, слишком узкий для ее мощной, грудастой фигуры.

– Слушаю, Степан Аркадьевич, – сказала она.

Врач кивнул на Варю:

– Ася, отведи ее и сделай…

Название лекарства я не разобрал, но медсестра великолепно поняла, что имел в виду доктор.

– Пойдем, милая, – легко подхватила она Варю, – что ж поделать, так господу угодно.

Причитая, она уволокла женщину за дверь. Степан Аркадьевич выжидательно уставился на меня.