Тушканчик в бигудях - Дарья Донцова

– Не помешал? – спросил я.

Приходько мигом встал из-за стола.

– Слушаю вас. К чему интерес имеете? Столовая, гостиная или, может, детская комната?

Я улыбнулся:

– Думается, в детских вы сейчас особенно хорошо разбираетесь. Кстати, поздравляю вас с внуком.

– Спасибо, – зарделся, аки маков цвет, Приходько, – такой пацанчик! Узнаёт меня, улыбается, просто душа радуется.

Потом он спохватился:

– Простите, разве мы знакомы?

– Нет.

– Тогда откуда вы про Феденьку узнали?

– Газета ваша попалась, корпоративная, там фото.

Федор Максимович ткнул пальцем в стол.

– Эта?

Я увидел под стеклом знакомый снимок.

– Точно. Очень хорошая фотография.

– Всякому приятно внимание, – гордо сказал Приходько, – вот прислали журналиста, прямо праздник мне устроили. Народ до сих пор поздравляет. Даже кое-кто из постоянных клиентов позвонил.

– Вы всех на снимке знаете? – спросил я.

– Конечно, – удивился вопросу Федор Максимович, – семья же, жена, зять, дочь моя, а это свекровь ее. В общем, все свои, посторонних не звали. Вы к какой мебели интерес имеете?

Я снова улыбнулся:

– Федор Максимович, мне ваша помощь нужна, вот, смотрите.

Приходько уставился на мое удостоверение.

– Из милиции, что ли?

– Нет, из частной структуры, агентство «Ниро».

Продавец снял очки.

– И что?

– Вот на фотографии сбоку мужчина с букетом.

– Вижу.

– Он кто?

– Понятия не имею.

– Как это? – изумился я. – Он же снят вместе с вашей семьей. Сами только что сказали: никого посторонних не было.

– Верно, – кивнул Приходько, – только этот тип в кадр случайно попал. В родильном доме всех в одно время выписывают, с двух до четырех. Комната маленькая, медсестра одна туда-сюда ходит, младенцев выносит. Народу много набилось, этот мужчина кого-то другого встречал. В газете тоже решили, что он из наших, раз близко стоит, я не стал их разочаровывать. Так уважили, репортера прислали, ну попал чужой в кадр, и что теперь? Возмущаться? И почему он всем нужен!

– Кто? – удивился я.

– Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.

– Кто? – снова, еще более изумившись, повторил я.

Федор Максимович пожал плечами:

– Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасы перещупал, а потом воскликнул: «Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, это же вы! » И газету протягивает!

Федор Максимович уставился на издание.

– Верно, – кивнул он, – в родильном доме снимали. Это моя дочь, Алена, теперь по фамилии Сытник.

– Зять у вас красавец, – улыбнулся покупатель, тыча пальцем в мужика с букетом.

Приходько улыбнулся и объяснил, что это посторонний человек, случайно попавший в кадр. Родственник какой-то другой роженицы, не имеющий никакого отношения к семье Приходько–Сытник.

Я улыбнулся:

– Люди порой бывают очень глупы! Ясно же, что молодой отец держит ребенка! Значит, вы не знаете имени мужчины на фото?

– Откуда!

– А где именно ваша дочь рожала?

– Здесь недалеко, – махнул рукой Федор Максимович, – роддом в двух шагах. Налево свернете, вдоль зеленого забора…

– Какого числа внука забирали?

– Шестнадцатого февраля, – отчеканил Приходько, – такую дату не забыть.

Я попрощался с ним и пошел к эскалатору, на глаза попался тот же столик из стекла с пластиком. Посередине столешницы красовался ценник: 150 600 рублей.

– Федор Максимович, тут ошибка, – не выдержал я, повернувшись к Приходько.

– Что такое? – насторожился продавец.

– Столик…

– Хорошая вещь, качественная.

– Смотрите, сколько он стоит!

– Сто пятьдесят тысяч с мелкими рубликами.

– Правда? – изумился я. – Но за точно такой же на первом этаже хотят пятнадцать тысяч!

Лицо Приходько приобрело загадочное выражение.

– Знаете, молодой человек, – вкрадчивым голосом начал он, – внизу мебель для всех, простой вариант для покупателя с тощим кошельком, честно признаться, не слишком высокого качества, но ведь малоимущим тоже требуется на чем-то спать, сидеть, вот мы и стараемся для людей. А у меня VIP-отдел, здесь представлен эксклюзив. Стекло у нас алмазной огранки, с большим содержанием свинца, рама сделана из нового поколения пластика, его применяют в ракетостроении, ножки способны выдержать нагрузку в пять тонн, ясно теперь?

Я кивнул и пошел к эскалатору. Если честно, то мне совсем непонятно: ну зачем ставить на журнальный столик конструкцию весом в пять тысяч килограммов? Он что, предназначен для семьи слонов? Придут гости, мама-слониха водрузит на столешницу слоненка, а тот начнет читать стихи? Внешне столы и на первом, и на пятом этаже смотрятся как родные братья. И еще, ну с какой стати милейший Федор Максимович решил, что сумма почти в шестнадцать тысяч рублей устраивает неимущего человека?

Продолжая недоумевать, я вышел во двор и позвонил Норе.

– И что, – воскликнула хозяйка, – значит, сегодня? Я готова!

– Вы о чем?

– Ваня, ты?

– Я.

– Извини, я разговаривала с другим человеком, но связь прервалась, срочно приезжай домой.

– Еще что-то произошло? – напрягся я.

– Да, – коротко ответила Нора и отсоединилась.

Я полетел назад со всей возможной скоростью, но путь из-за пробок занял почти полтора часа. Увидев мое встревоженное лицо, Нора вздернула брови.

– В чем дело? Отчего такой вид?

– Вы же сказали, что у нас произошла неприятность!

– Я ни слова не обронила про плохие новости, вечно ты делаешь не те выводы из услышанного, – рассердилась Нора, – немедленно измени выражение лица!

Я постарался улыбнуться. Измени выражение лица! Милое требование. Ясно же, что, когда человек слышит слова: «Дома произошло…», он моментально начинает думать о неприятностях, а не о выигрыше сорока миллионов долларов в лотерею. Так уж устроены люди, сначала мыслят о плохом…