Пионеры Кремниевой долины - Максим Котин

Распорядок дня на военных сборах не отличался насыщенностью – время, свободное от строевой подготовки, парни коротали за игрой в карты. Пачиков произвел на Мжаванадзе сильное впечатление, декламируя за игрой в преферанс стихи Рембо и Верлена.

На почве любви к преферансу и поэзии они и стали за время сборов если не друзьями, то добрыми приятелями.

Саша и выглядел, и вел себя как совершенно обыкновенный студент. Разве что ездил не на общественном транспорте, как большинство советских граждан, а на собственном автомобиле. А когда приятели обсуждали, кто где был и что видел, он мог невзначай сказать: «Когда подплываешь к Стамбулу и смотришь на высокие минареты…»

В СССР это звучало примерно так же, как: «Когда подлетаешь к Сатурну и видишь его сверкающие ледяные кольца…»

Чтобы выехать за пределы страны, нужно было получить разрешение от КГБ. Поэтому для большинства советских граждан ойкумена ограничивалась пределами пятнадцати республик СССР.

Пачиков и Мжаванадзе не виделись с тех самых сборов. Их встреча на проспекте Руставели весной 1972 года – как раз после допроса Степана в КГБ и фактического исключения из университета – была невероятным стечением обстоятельств.

«Погоди-ка», – сказал Мжаванадзе, выслушав Пачикова. Александр направился к ближайшему телефонному автомату. Будки с телефонами в то время стояли по всему городу. Бросив двухкопеечную монету и набрав цифры на крутящемся диске, можно было позвонить на любой тбилисский номер.

Мжаванадзе провел в телефонной будке не больше пары минут.

«Мне надо ехать, а ты стой здесь и никуда не уходи», – не вдаваясь в детали, сказал он, сел в свой «газик» и укатил.

Ожидание было недолгим. Приехала новая «Волга» и отвезла Степана обратно в КГБ. На входе Пачикова встретил полковник, который от лица комитета принес ему извинения за все, что произошло в этот день ранее. «У нас тоже бывают ошибки», – добавил он.

«А как же мой экзамен? » – спросил Степан. Его отвезли в университет, где декан взял зачетку, перечеркнул «незачет» и написал «зачет».

Мучения Пачикова длились почти весь день. Чтобы отыграть все назад, потребовалось меньше часа.

Почти в любом добротном вестерне есть момент, когда герой стоит под виселицей с петлей на шее – без каких-либо шансов на спасение. Он обводит глазами рожи палачей, физиономии праздной публики, горы на горизонте – и прощается с жизнью. Но когда у него уже выбивают из-под ног опору, раздается выстрел – и пуля перерезает веревку. Вместо того чтобы болтаться с переломанной шеей, герой летит вниз и приземляется на ноги, отделавшись парой ушибов.

Пачиков чувствовал себя главным действующим лицом такой сцены. Ему вернули шансы на диплом, аспирантуру, карьеру – всю его жизнь. И произошло это благодаря совершенно случайной встрече.

А ведь ее могло бы и не быть. И не было бы тогда ни самого «ПараГрафа», ни легендарной сделки с Apple, ни статей в американских газетах о первой советской компьютерной фирме, ни приключений первых русских в Кремниевой долине…

И не о чем было бы писать книгу.

Глава 2. Ученый-вахтер

Пачиков смог основать компьютерный клуб, из которого потом вырастет «ПараГраф», только благодаря тому, что в 1984 году решил устроиться вахтером в общежитие. Этот радикальный карьерный шаг определил его судьбу в гораздо большей степени, чем Академия наук СССР, которая до поры до времени оставалась для него основным местом работы.

Вахтеры были уникальным порождением советской системы. Они несли свою службу на входе в любой мало-мальски значимый объект. Зачем? Это оставалось загадкой. Не для обеспечения безопасности – вахтеры не имели ни подготовки, ни соответствующей экипировки, а доверенные им объекты в большинстве случаев не представляли интереса для злоумышленников. Да и предотвратить воровство они оказывались бессильны.

Вахтеры иногда вели учет входящих и выходящих, записывая паспортные данные каждого гостя в разлинованные вручную тетрадки. Но эта работа часто выполнялась спустя рукава и вряд ли имела практический смысл. И уж точно вахтеры не оказывали никаких услуг посетителям – концепция сервиса была чужда советскому человеку. Зачастую на будках вахтеров красовалась лаконичная надпись: «Справок не даем».

В советском обществе функция у вахтеров все же была: они создавали иллюзию порядка и контроля. Миссия Степана Пачикова в должности вахтера общежития состояла в том, чтобы в определенные часы сидеть на отведенном ему стуле и провожать строгим взглядом проходящих мимо людей. Бо? льшую часть времени Степан пренебрегал своими обязанностями и читал книги. Работая ночь через три, Пачиков получал 60 рублей в месяц – в дополнение к 180, которые ему платили в Академии наук.

Глядя на Пачикова, многие обитатели общежития, конечно, не верили, что он ученый, – с чего это научный сотрудник будет работать простым вахтером? И вряд ли они предполагали, что Степан сидит на протертом стуле и задает себе вопрос, который после тридцати лет одолевает многих: «Как же это я тут вообще оказался? Все же так в моей жизни хорошо начиналось – и так банально вышло».

…

К тому моменту прошло уже десять лет с тех пор, как Пачиков счастливо избежал крупных неприятностей в Тбилиси и отправился покорять Москву. Поначалу его карьера в столице складывалась вполне благополучно. Однако все испортил квартирный вопрос.

В Советском Союзе не существовало ни частной собственности, ни рынка жилья как такового – квартиру нельзя было как купить в ипотеку, так и официально взять в аренду в каком-нибудь доходном доме.

Аспирантура предоставляла молодым ученым общежитие – но только на время обучения. Чтобы остаться жить в столице, нужно было потом найти работу в организации, которая могла предоставить и жилье, и официальную московскую прописку. А это оказывалось непросто.

Задействовав все наработанные в Москве связи, Пачиков в итоге смог устроиться на завидную должность в совхоз «Московский», где ему поручили присматривать за экспериментом по автоматизации бухгалтерии, который проводил Вычислительный центр Министерства сельского хозяйства. Автоматизация производилась на базе советского компьютера «Минск-32».

Эта деятельность не имела никакого отношения к теме диссертации о размытых множествах, которую Степан так и не закончил. Однако совхоз закрыл вопрос с пропиской, предоставив новому сотруднику жилье в ближнем Подмосковье. К тому же новая работа позволила ему поправить финансовое положение: Пачикову назначили зарплату вдвое выше того, что обычно получали молодые ученые.

Для человека, который уже успел обзавестись и женой, и ребенком, это было совсем не лишне, как и возможность официально покупать в совхозе его продукцию – помидоры и шампиньоны. Месячная норма продуктов, положенная каждому сотруднику, была весьма скромной. А чтобы купить лишний килограмм грибов, требовалась подпись руководства. Но даже такая ничтожная привилегия имела значение: продукты в СССР были дороже денег.