Продюсер козьей морды - Дарья Донцова

Я встал.

– Разрешите поднять архив?

– Зачем?

– Не помню дело Чижовой, сейчас я принесу ее папку.

– Не надо!

– Но почему?

– Иван Павлович! Мне нужна правда про Варвару Чижову, – с упорством, достойным лучшего применения, настаивала Нора.

– Мне необходимо взять папку, – тупо повторил я.

– Ну хватит! – Элеонора стукнула кулаком по столу. – Давай, Ваня, колись!

– Простите, не понимаю, – растерянно сказал я.

Хозяйка откинулась на спинку кресла, закурила вонючую папиросу и, нехорошо усмехаясь, сказала:

– Вчера в районе полуночи мне позвонила Варвара Чижова и рассказала такую историю. Около двух лет назад у нее случился роман с Иваном Павловичем Подушкиным. Кстати, сейчас Варе шестнадцать лет, значит, отношения с тобой она завела в четырнадцать. Ваня, ты давно читал Уголовный кодекс?

– Бред! – возмутился я. – Нора, вы знаете меня не первый год и великолепно понимаете, что я скорей прыгну в огонь, чем стану растлителем малолетних! Мы никогда не беседовали с вами на интимные темы, но сейчас я считаю своим долгом пояснить: я завожу отношения только со взрослыми женщинами, исключительно замужними. Меня привлекает лишь… э…

– Секс! – рубанула Нора. – Вполне понятная позиция мужика, который не желает содержать семью.

– Верно, – кивнул я, – от связи с замужней женщиной не ждешь неприятностей. Взрослые люди доставляют друг другу удовольствие и спокойно расходятся. Надеюсь, я не очень упал в ваших глазах, но это моя принципиальная позиция. Если встречу ту самую, единственную, то, очевидно, изменю свой взгляд на брак, но пока этого не произошло. И еще, я никогда не был любителем зеленых персиков. Простите, Элеонора, но женщины умнеют лишь к тридцати годам, а мне не по нутру общение с идиотками.

Нора прищурилась.

– Может, оно и так, – запальчиво заявила она, – но с вами, мужиками, дело обстоит намного хуже. До пятидесяти лет вы напоминаете младенцев, о вас трепетно заботятся сначала мамы, потом жены, а после полувекового юбилея вы плавно въезжаете в старческий маразм. Пусть бабы умнеют на пороге четвертого десятка, зато мы до ста лет вполне действенны, активны и разумны.

– Вернемся лучше к Чижовой, – деликатно предложил я.

– Так ты признаешься? – подпрыгнула Нора.

– В чем? – испугался я.

– Варвара сообщила тебе о своей беременности, – рубанула Элеонора, – она сирота, живет с полоумным дедушкой, у которого есть лишь одно желание: хорошо поесть. От него помощи не дождешься. Варя честно рассказала мне обо всем. Половой контакт с тобой был у нее всего пару раз, потом ты бросил малолетку, правда, сделал ей щедрый подарок.

Чем дольше говорила Нора, тем сильнее я терялся. Происходящее напоминало пьесу абсурда. Глупая Варя не сразу поняла, отчего в ее организме стали происходить изменения. Сначала у нимфетки появился зверский аппетит, а когда вырос живот, дурочка сочла сей факт результатом обжорства. Только на седьмом месяце Чижова сообразила: дело нечисто, сбегала к врачу и была ошарашена новостью: ей скоро рожать.

Дедушка отнесся к этому пофигистски.

– Ребенок? – переспросил он. – Я не против, но денег не дам, пенсии едва на еду хватает.

И тогда Варя позвонила любовнику. Иван Павлович не испытал ни малейшей радости, но все же нехотя заявил:

– Хорошо, я выделю сумму на детское приданое и оплачу твое пребывание в клинике, но ответственности за малыша брать на себя не хочу. Впредь прошу меня не беспокоить.

Варвара произвела на свет Ниночку и начала воспитывать ее, как умела. Чижова не собиралась более обременять Подушкина, но пару месяцев назад крошка заболела.

Элеонора замолчала и потянулась за новой папиросой.

– Глупее ничего не слышал, – воспользовался я паузой, – эта Варвара настоящий барон Мюнхгаузен! Кстати!

– Что? – устало спросила Нора.

– Два часа назад мне звонила женщина, кричала что-то о ребенке, но я не стал ее слушать!

– Почему? – насторожилась Элеонора.

– Решил, что девица ошиблась номером или она телефонная хулиганка, – пожал я плечами.

И тут из коридора послышался мелодичный звук.

– Ну вот, – вздохнула Элеонора, – это Варвара Чижова. Она обещала приехать и показать тебе Ниночку. Ты готов к разговору?

– Восхитительная наглость, – усмехнулся я, – с другой стороны, я рад, вы сейчас сами поймете, что это все чушь собачья.

– К вам пришли, – всунулась в кабинет домработница Ленка, – девчонка какая-то с лялькой. Во дела! Самой еще в куклы играть, а она уже мать!

– Зови, – приказала Элеонора и покосилась на меня.

Я закинул ногу на ногу, у меня нет никакой причины для беспокойства, даже интересно посмотреть на «любовницу».

Девочка, вошедшая в кабинет, выглядела, на мой взгляд, ужасно. Щуплое тело недокормленного ребенка обтягивало слишком короткое ярко-красное платье, щедро усыпанное стразами. Огромное декольте подчеркивало полное отсутствие груди, на тощей шейке болтались пластмассовые бусы ядовито-зеленого цвета, такой же браслет обвивал запястье. Негустые, явно крашеные ярко-рыжие волосы были причесаны в стиле «пожар на макаронной фабрике», к тому же она явно переборщила и с макияжем. Губы у гостьи были интенсивно бордовые, щеки приторно-розовые, ресницы напоминали колья забора, намазанные гуталином, и от очаровательного создания исходил аромат псевдофранцузских духов, такой едкий, что мы с Норой одновременно чихнули.

– Эй, потише, – с интонацией дитяти пьяной окраины отреагировала Варвара, – вы че? Больныя? Ребенка мне заразите! Ей и так фигово!

Забыв поздороваться, красотка плюхнулась в кресло и посадила на колени крошечную девочку, размером чуть больше двухмесячного котенка. Дочка Чижовой и впрямь выглядела больной, у здоровой не может быть такой прозрачно-бледной кожи, темных синяков под глазами и апатичного вида. Я, конечно, не педиатр, но все виденные мною до сих пор младенцы выглядели иначе.

– Варвара, – бесстрастно сказала Элеонора, – перед тобой Иван Павлович Подушкин. Узнаешь его?

– А то, – скривилась Чижова.