Любовь-морковь и третий лишний - Дарья Донцова

Лиза и Кирюшка захихикали, Костин сделал вид, что пытается наколоть на вилку скользкий пельмень, а Юля, сердито швырнув в мойку шумовку, рявкнула:

– Ешьте молча, Лампа – тоже человек. Идиотскую историю она выдумала лишь по одной причине, боялась, что мы заорем: «Хватит собак! » Ведь верно, Лампуша?

Я пошла к чайнику. Ладно, господа, не верите мне, и не надо. Тук-тук-тук – донеслось из центра кухни. Я посмотрела в ту сторону, откуда шел звук, несчастная Ириска в ажиотаже теперь чесалась одновременно четырьмя лапами.

– Никогда не видела собаку в подобной позе! – изумилась Лизавета.

– Если бы тебя паразиты жрали, тоже наизнанку вывернулась бы, – засмеялся Кирюшка.

– Дурак!

– Сама дура!

– Смирно, – гаркнул Костин, – есть молча! А ты, Лампа, вместо того чтобы Мюнхгаузеном работать, отвези несчастного зверя в лечебницу, вон, как мучается.

– А собачьи блохи на людей перебираются? – заинтересовалась Лиза.

– Только на девчонок, – мигом отреагировал Кирюша.

– Почему? – удивилась Лизавета.

– У них кровь вкусная, в ней сахара много!

– Идиот!

– Сама идиотка!

– Замолчите! – велела Юля.

– А он первый начал!

– Ты меня идиотом обозвала.

– Как вам не стыдно, – укорил Костин, – скоро жениться пора, а деретесь, как детсадовцы.

– Кто ж Лизку в загс поведет? – скривился Кирюшка. – Противная больно!

– А с тобой даже крыса жить не захочет!

– Лучше уж лягушка, чем ты.

– Вау, нашелся Иван-царевич!

– Кретинка!

– Дебил!

Вечер потек своим чередом. Мирно переругиваясь, дети доели пельмени и убежали к компьютерам. Боже, благослови того, кто придумал Интернет! С тех пор, как мы разорились на два ноутбука, Лиза с Кирюшкой перестали драться постоянно, в Сети у каждого есть свои собственные друзья. В последнее время Лизавета с придыханием говорит о некоем Алексе, студенте пятого курса, а Кирюшка постоянно общается с Зузу, участницей мало кому известной поп-группы.

Костин зевнул и ушел в свою квартиру, Сережка побрел в спальню, Юлечка унеслась в ванную, а я собрала грязные тарелки, запихнула их в посудомоечную машину, потом посмотрела на скребущуюся Ириску, взяла ее на руки и, прижав к себе, тихо сказала:

– Ничего, завтра отыщу Жанну, все ей расскажу, и ты снова встретишься с хозяйкой.

Глава 6

Утром я вскочила рано, быстро выгуляла собак, накормила стаю и позвонила в театр «Лео».

– Вас слушають, – ответил старушечий голос.

– Баба Лена?

– Ну я, а это хто?

– Щепкина, – быстро пришла на ум нужная фамилия.

– Ох, Софья Сергевна, – сладко запела баба Лена, – чтой-то у вас голосок хрипит.

– Мяса мороженого поела.

– Ну и шутница! Чего надоть-то?

– У нас есть адрес Кулаковой?

– Как не быть? В книжке записан.

– А телефон?

– Ясное дело, там же накорябан.

– Говори.

– Чаво?

– Координаты Жанны.

– А вам они к чему?

– Что за неуместное любопытство? – Я изобразила гнев. – Раз требую, значит, надо.

– Хорошо, хорошо, ща пороюсь…

В моем ухе раздалось шуршание, царапанье, чавканье, кашель, потом я услышала относительно членораздельную речь.

– Во, пяшите, у меня чисто как в аптеке…

Я стала быстро черкать ручкой по бумаге.

– Усё, – подвела итог баба Лена, – севодни тихо тута, никово и нетуть. Репетиции не будет, только спектакль, в восемнадцать, напоминаю вам.

– Спасибо, – прошипела я, изображая Щепкину.

– Нема за що, – незлобиво ответила баба Лена и отсоединилась.

Я схватила куртку, ключи от машины и выбежала во двор. Оказывается, Жанна живет совсем недалеко от нас.

Дома Кулаковой не оказалось, я тщетно жала на звонок, никто не спешил крикнуть из квартиры: «Кто там? » Простояв бесцельно под дверью около четверти часа, я попыталась соединиться с Жанной по телефону и услышала равнодушно-вежливое: «Абонент временно недоступен».

Жанна дала номер мобильного телефона. Решив не сдаваться, я толкнулась к соседям, хотела поинтересоваться у них, не видели ли они Жанну, но в квартирах справа и слева никого не было, да и понятно почему, нормальные москвичи в десять утра уже тоскуют на службе. Есть, конечно, отдельные счастливые категории граждан, спокойно спящих сейчас под теплыми одеяльцами, но соседи Кулаковой оказались из разряда несчастных работяг.

В подъезде пятиэтажки не было консьержки, плохая погода прогнала с лавочки у дверей местных сплетниц, и никто из молодых матерей не гулял с коляской. Посплетничать о Жанне было решительно не с кем!

Признав свое сокрушительное поражение, я вернулась домой, выпила три чашки кофе и решила собрать информацию в театре. Баба Лена сообщила, что репетиции сегодня нет, а спектакль начнется в шесть вечера. Значит, явлюсь в «Лео» около четырех, благо, повод имеется, Батурин вчера предложил мне место гримера, и осторожно порасспрашиваю народ. Кстати! Вдруг Жанна заявится на работу, и проблема решится сама собой!

С пола донесся мерный стук, несчастная Ириска продолжала чесаться. Я взяла собачку, завернула ее в шерстяной платок и сказала:

– Ладно, есть время свозить тебя к ветеринару, пусть пропишет лекарство.

Сунув постоянно вздрагивающую Ириску за пазуху, я вышла на улицу, посмотрела на бешено несущийся снег, сугробы, на еле-еле двигающиеся машины и решила ехать на метро.

В ветеринарной клинике не было очереди, и я сразу попала на прием. Толстый добродушный ветеринар, чей халат был украшен беджиком «Самойлов Олег», спросил:

– На что жалуетесь?

– Блохи нас съели, – ответила я, – странно, откуда они в мороз.

– Ничего непонятного, – отреагировал Олег, – блохи зимуют спокойно у вас в квартире, в ковре кайфуют, на диване, надо дезинфекцию сделать. Сажайте крошку на стол. Так-так… дас-с… это не блохи!

– А кто?

– Похоже на чесотку, – протянул доктор, – надо сделать соскоб и анализ крови. У нас компьютер, результат выдаст сразу.

– Классно, – обрадовалась я, – начинайте.

Спустя четверть часа Самойлов снова позвал нас в кабинет.