Черно-белый сад - Андрей Ромм

Если бы ты только знал, как я вчера злилась на тетю! Увидев, как старательно я глажу блузку, она сразу же улеглась в постель и заохала. На нее такое часто находит. Ей не нравится, что я стараюсь проводить свободное время вне дома. Один вечер в неделю она скрепя сердце согласна мне уступить, ну два. А тут получилось так, что я ушла в загул на неделю – каждый день какая-нибудь тусовка. Разумеется, тетя не выдержала. Началась обычная кутерьма. Приехала «Скорая», намерила высокое давление (тетя умеет поднять давление всем: и себе, и окружающим), потом мне пришлось бежать в аптеку за валокордином, которого, как я подозревала, у тети в тумбочке навалом, потом дежурить возле тети. До девяти вечера она лежала пластом и охала, а ровно в девять встала, встрепенулась и пошла ужинать на кухню. Я поняла, что она притворялась, играла в своем вечном спектакле «Несчастная тетка и ее неблагодарная племянница». Она же медсестра и симулировать умеет замечательно. В том числе и высокое давление. Это даже я знаю, что, если напрячь тело во время измерения, давление будет повышенным. Девять часов – контрольный рубеж. Ясно же, что после девяти я уже никуда не пойду. Но я распсиховалась (не люблю, когда меня обманывают) и назло тетке ушла гулять. Еще и дверью хлопнула от души, выражая свое негодование.

Ты, наверное, в первый момент подумал, что я слепая или идиотка, потому что только такая может наткнуться на встречного на пустой вечерней улице. На самом деле я шла куда глаза глядят и смотрела не по сторонам, а в себя… Отключилась от реальности и думала, почему я такая несчастная. Хорошо еще, что не вышла на проезжую часть. Впрочем, если бы меня до встречи с тобой задавило насмерть, то я не стала бы сильно расстраиваться. Такое паршивое было настроение. Я пообещала, что не стану писать о плохом, но о таком плохом, которое приводит к счастью, написать нужно. Если бы тетя не устроила спектакль, то я бы ушла на вечеринку к Маше Копосовой и не встретила бы тебя. Впрочем, у меня такое чувство, что мы с тобой все равно бы встретились, не вчера, так завтра или послезавтра. Вот просто уверена.

А теперь про мои впечатления. Сначала мне стало досадно, я даже разозлилась немного и сказала тебе что-то грубое. Когда я поняла, что это не ты на меня налетел, а я на тебя, мне стало стыдно – сама виновата и еще выступаю. А когда ты улыбнулся и в твоих глазах зажглись светлячки, я обо всем забыла, потому что невозможно что-то помнить, когда на тебя ТАК смотрят и ТАК тебе улыбаются. Мне захотелось броситься тебе на шею, прижаться щекой к твоей груди, зацеловать тебя до потери сознания… Удивляюсь, как у меня хватило сил сдержаться, но я сдержалась. Стеснялась отчаянно, да. И очень боялась, что сейчас ты уйдешь. Стала лихорадочно придумывать, как можно затянуть разговор, чтобы налюбоваться на тебя, и тут ты сказал, что девушки не должны гулять по вечерам в одиночку…

Нет, я все написала неправильно. Это сейчас я вспоминаю, чего мне хотелось и что ты сказал, а тогда я почувствовала радость, огромную радость, взрыв радости. Вот когда говорят «окружающий мир окрасился в яркие цвета», имеют в виду мое состояние. Все вокруг стало другим… Нет, опять неправильно. Мне не было дела до того, что происходило вокруг, потому что я видела только тебя.

А когда ты предложил проводить меня, я нарочно соврала, что живу возле метро, чтобы мы шли долго-долго. Видел бы ты выражение своего лица, когда у метро я сказала, что вообще-то я живу там, откуда мы пришли. Ты, наверное, подумал, что я ненормальная (причин для подобного вывода у тебя было много). Но ты сказал: «Это замечательно! » – и мы пошли обратно, да еще кружным путем!

В первый же вечер нашего знакомства мы начали обзаводиться общим имуществом! У нас теперь есть наша скамейка! Это так здорово! Утром я бегала к ней. Вдруг показалось, что ты ждешь меня там. Глупость, конечно, ведь мы договорились встретиться в семь часов. Тетя сказала, что первого апреля на свидания приходить не принято, но это она со злости. Услышав, что она снова начинает охать, я измерила ей давление, проследив при этом, чтобы она не напрягала ноги, потом залезла к ней в тумбочку и убедилась, что лекарствами она обеспечена на три месяца вперед. Валокордина, за которым я вчера бегала в аптеку, оказалось четыре флакона.

Странно – если вчера я просто взъярилась на тетю за ее обман, то сегодня ее выходки меня совершенно не злили, даже забавляли. Взрослый человек, а ведет себя как ребенок. Впрочем, ничего удивительного. Вчера в моей жизни не было радости, не было тебя! Вот я и злилась на тетю, на себя, на весь мир. А сегодня даже мелькнула мысль в благодарность за вчерашнее поведение купить тете ее любимый торт «Сказка». Но я решила повременить день-другой. В сегодняшнем своем состоянии тетя может залепить этим тортом мне в лицо. Не думаю, что такой «макияж» меня украсит.

На часах половина пятого, но я уже не могу усидеть на месте. Словно какая-то неведомая сила тянет меня к нашей скамейке. Я решила, что буду идти медленно, ведь времени у меня предостаточно, но знаю, что это неправда. Я побегу к ней вприпрыжку, как утром, и стану ждать тебя там. А вдруг ты придешь первым?

3. Москва, июнь 2003 года

Самостоятельная жизнь началась с теткиного благословения.

– Голову тебе сломать, дрянь такая! – сказала она и плюнула мне вслед.

– И вам не болеть! – ответила Катерина, всю жизнь обращавшаяся к тетке только на «вы». – Успехов на новом месте.

Тетка не хотела разменивать квартиру. «Не ты ее получала, не тебе и делить! – говорила она, выразительно потрясая перед носом племянницы кукишем. – Не хочешь жить со мной, выметайся к такой-то матери! » Пришлось пригрозить продажей своей доли каким-нибудь «черным» риелторам, специалистам по принудительному выселению одиноких пенсионерок. Поняв, что племянница настроена решительно, тетка согласилась на размен. Трешка в сталинском доме, полученная дедом во время работы председателем профсоюзного комитета в НИИ, легко, без доплаты, разбивалась на две окраинные однушки. Тетка, конечно же, рассчитывала на большее. У нее была своя арифметика. Она считала, что трехкомнатная квартира должна размениваться на двухкомнатную и однокомнатную. Двухкомнатную ей, однокомнатную – племяннице.