Невозможная девушка - Лидия Канг

– Теодор.

– Что ты сказал?

– Меня зовут Теодор Флинт. Для тебя просто Тео. На случай, если тебе придет на ум еще какое-нибудь оскорбление.

Он отпустил вожжи, и лошадь резко тронулась. Кора упала на бархатные подушки. Она была рада, что наконец отвязалась от этого человека. Как только повозка повернула за угол, до нее донесся его смех.

– Кора Ли! Кажется, я в тебя влюбился!

Она обернулась и увидела посередине улицы Теодора Флинта. Он отвесил ей галантный поклон. Кора поняла, что так просто он ее в покое не оставит.

Глава вторая

Когда Кора проснулась, Лия мирно спала в соседней комнате. На часах была почти полночь. Храп Лии был настолько громким, что Кора ощущала вибрацию в своей подушке. В те ночи, когда приходилось работать, она спала урывками, по три-четыре часа. Это было достаточно тяжело, но все же терпимо.

Кора зажгла масляную лампу, и углы комнаты осветились ее слабым желтоватым сиянием. Она умыла лицо и посмотрела на себя в зеркало. Провела рукой по стриженым волосам, пригладила их на затылке. Подравнивать не было необходимости: волосы были достаточно короткие и, как и требовалось, в беспорядке. Кора сняла ночную рубашку и поежилась от холодного воздуха. Одежду Джейкоба Лия положила на стул в углу комнаты. Первыми Кора надела подштанники, доходившие ей до колен. Затем она утянула грудь длинным куском марли – под четырьмя слоями ее туловище выглядело абсолютно плоским. Конец мотка она перекинула через левое плечо и хорошенько закрепила его, так, чтобы марля не топорщилась и не стесняла движений.

Она сделала паузу и снова нащупала рукой свое таинственное второе сердце, биение которого повторяло пульс на запястье. За все время со дня ее рождения это второе сердце почти никак не проявляло себя. Один-единственный раз оно дало о себе знать. Тем вечером Кора внезапно пошатнулась, и изо рта у нее потекла пена. Она тогда не на шутку перепугалась. Шарлотта, к счастью, была рядом, а Александр хотел было бежать за доктором, но Шарлотта остановила его и напомнила, что ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы девочку осматривал врач.

Тогда тринадцатилетнюю Кору била дрожь, она плакала и не знала, что будет с ее онемевшими левыми рукой и ногой и восстановится ли нарушенная речь. Но через несколько часов с ней уже снова все было в порядке. Больше такого никогда не случалось, но этот инцидент всегда напоминал Коре о том, что ее тело может в любой момент разрушить ее жизнь.

Она потянулась за обтягивающей плотной рубашкой, доходившей ей до локтей. Спереди на рубашке была шнуровка, поэтому сидела она плотно, как лайковая перчатка. Лия смастерила ее из двойного слоя парусины, с кожаными нашивками, имитирующими мышцы. В ней туловище Коры приобретало мужские, широкоплечие очертания. Если бы кому-нибудь вдруг вздумалось похлопать ее по плечу, он почувствовал бы твердые, крепкие мускулы.

Кора надела штаны, коричневую рубаху с высоким воротом, пристегнула подтяжки и накинула сверху старый шелковый жилет. Сунула ноги в грубые башмаки с пришитыми к подошве кожаными вставками и войлочными стельками с утолщением в полтора дюйма в пяточной части. Все эти приспособления, скрытые от посторонних глаз длинными штанинами, придавали ей почти два дюйма лишнего роста. Последним был длинный сюртук с множеством карманов.

На туалетном столике Кора отыскала баночку с углем и растопленным свиным салом. Сунув туда палец, она провела им по щекам, подбородку и над верхней губой. Взъерошила и затемнила брови. Втерла немного смеси в костяшки пальцев и под ногти, чтобы сделать свои руки похожими на мужские. Последний штрих Кора нанесла под глаза: Джейкобу тоже приходилось мало спать. Окунув щетку со свиным ворсом в густые чернила, она прошлась ею по верхней губе, скулам и подбородку. В темноте или при свете газовых фонарей будет казаться, что это отросшая щетина. Кусочек черного сургуча Кора прилепила себе на зуб. Погримасничала перед зеркалом – оскал получился устрашающий.

Один нож Кора пристегнула к правой ноге, а второй спрятала в кармане жилета. Деньги для охранника и ребят лежали в сюртуке, она добавила к ним еще несколько монет на случай, если после работы захочется зайти в игорный дом. Надела на голову черный цилиндр – и Джейкоб Ли был готов к работе.

Лия продолжала храпеть в своей комнате. Она не стала бы подниматься: Джейкоб, как бы то ни было, заставлял за себя беспокоиться гораздо меньше, чем Кора. Он смог бы заблаговременно распознать то, что представляло для него опасность. К Коре же опасность могла подкрасться незаметно – достаточно было того, чтобы слух о ней долетел до докторов и анатомов острова.

Громко топая, Кора спустилась по лестнице и вышла из дома. Она взглянула наверх и заметила, что при виде Джейкоба некоторые соседи задернули занавески. Они его недолюбливали: он выглядел и вел себя слишком грубо для этой части города. Но он выходил только ночью, а в дневные часы все видели только Кору с ее милой улыбкой, к тому же платила она регулярно – вот хозяин дома и терпел ее братца.

Тишину на улице нарушало потрескивание фонаря на углу. Прямо напротив дома Кору ждала крытая повозка. В ней сидели двое из ее банды: Том по кличке «Монах» и Отто, которого все называли «Котяра». Тома прозвали Монахом потому, что его жена, перед тем как сбежать от него в Калифорнию, вылила ему на голову кипящий суп. От ожога у него выпали волосы на макушке, что напоминало монашескую тонзуру. Отто был тощ как палка от метлы. Сзади на поясе он всегда носил отрезанный кошачий хвост – никто точно не знал, почему. Каждый выходной он выигрывал бешеные суммы на собачьих боях в «Крысиной норе» Кита Бернса, а по будням занимался расхищением могил.

Кора сплюнула на землю и понизила голос:

– Где остальные?

– Ждут на кладбище, – ответил Том.

Он зевнул, достал из кармана кусок мясного пирога и начал есть его, не предложив остальным. Самое время для завтрака.

– Атаманша сегодня не с нами? – спросил Отто, перемигнувшись с Томом. Кора уже давно привыкла к их похотливым замечаниям о ее красоте.

– Нет, – буркнула Кора. Она достала из кармана нож и стала ковыряться им в зубах. – Чур, на сестру глаз не класть! А кто не понял, я их тому этим ножом вырежу и сварю себе на завтрак.