У каждого свой путь. Книга первая - Любовь Рябикина

Голос приятеля дрожал от с трудом сдерживаемой ревности. Бледное лицо вновь покрылось пятнами. Маринка спокойно кивнула:

– Ну и что? Завтра мы с ним вообще в лес пойдем. Он попросил окрестности показать. К тому же у него есть красивое ружье. И я из него уже стреляла.

Приятели удивились:

– Когда ты успела?

– Вчера, когда ногу вывихнула. Селезень мимо пролетал, а я как раз его ружье осматривала. Второй ствол заряжен был. Ну и…

Маринка развела руками и улыбнулась. Белов поморщился:

– Ты с ним встречаться собираешься?

Она покраснела:

– Если он не против…

– Значит, этот тип, которого знаешь всего сутки, тебе понравился?

Девушка вспыхнула:

– А твое, какое дело?

Парень понял, что сказал лишнее и попытался замять разговор:

– Ты на рыбалку завтра вечером не собираешься?

Она внимательно взглянула приятелю в бледное лицо. Желая позлить за собственное смущение, ответила:

– Я же сказала, в лес с Сашей иду! Когда вернемся, не знаю. Потом надо уроки учить.

Толик ничего не сказал и отвернулся. Лешка и Витек переглянулись, потом уставились на Маринку:

– У нас вроде была компания? Ты променяла нас на приезжего хлыща?

Девчонка попыталась объяснить:

– Мальчишки, я вас давно знаю и люблю, как братишек. Вы все знаете обо мне, я о вас. Но мы взрослеем и рано или поздно у вас появятся девчонки. Это буду не я. Кроме дружбы я ничего к вам не испытываю, вы уж простите.

Она замолчала и уставилась в землю. Они тоже молчали. Временами переглядывались. Затем Толик что-то сказал Лешке и Витьке на уши и те, попрощавшись, ушли. Белов остался с ней наедине:

– Марина, я ведь тоже повзрослею и офицером все равно стану. Зачем тебе этот тип? Я давно тебя люблю и никогда ничего не требовал, но теперь прямо заявляю – тебя я ему просто так не отдам.

Она рассмеялась:

– Дурачок ты, Толик! Еще не известно, как он ко мне относится. Я ведь ребенок для него, а ему уже двадцать пять.

Он обрадовался:

– Вот видишь! Он же старый для тебя, а я всего на полгода старше.

Она снова рассмеялась:

– Толик, девять лет разницы ерунда. Он мне нравится, вот что главное. Я это тебе, как другу говорю, чтоб ты не надеялся напрасно.

– Я тебе, значит, не нравлюсь?

– Нравишься, но не так.

Белов горячо воскликнул:

– А как, объясни! Как он тебе нравится?

Маринка смутилась и торопливо накинула капюшон на голову, чтобы он не видел зардевшиеся щеки. Попинала ногой столбик у калитки:

– Не могу, это чувствовать надо. И ты когда-нибудь почувствуешь. Не забивай ты себе голову мной!

– Ты самая красивая девчонка в деревне. Даже мой папка как-то мамке сказал: «Маринка Ушакова расцветает, словно роза. Мужики взрослые заглядываются на эту пигалицу». И мамка согласилась: «Есть в кого. За матерью парни табуном ходили».

Девушка покраснела, хотя на душе стало отчего-то радостно. Желая узнать мнение друга о себе, сказала почти грубо:

– Ничего я не расцветаю! Какая была такой и осталась – Д'Артаньяном в юбке!

Толик задумчиво протянул:

– Ну не скажи! Волосы длиннющие, как у русалки. Когда распускаешь, волнами лежат до колен. Красиво! Ни одна девка в деревне таких волос не имеет. Глаза зеленые, как у ведьмы и хитрые. Смотреть боязно. Брови, словно углем нарисованы… – Помолчал и тихо добавил: – Губы с ума сводят, даже когда ты молчишь. Сестрица моя только о твоей коже и говорит: «Ах, какая у Маринки кожа чистая да прозрачная! Мне бы такую – всех бы парней с ума свела».

Ушакова расхохоталась:

– Толик, у тебя развилась мания подслушивать! Может, ты в разведку пойдешь, а не в танкисты?

Он, не заметив иронии в словах, на полном серьезе возразил:

– Не, я технику люблю! Военрук говорит, что с золотой медалью я без экзаменов поступлю, лишь бы медкомиссию прошел. Вот ее-то как раз и боюсь…

Парень вздохнул. Маринка удивленно спросила:

– Чего бояться-то? Ты же не больной.

– Не больной. Военрук сказал, что строго проверяют. Вдруг чего найдут?

Девушка постучала по столбу кулаком трижды:

– Волков бояться – в лес не ходить! Ладно, пойду домой, надо физику перечитать.

Толик встал. Помялся и попросил:

– Марин, не встречайся с ним, пожалуйста!

Она серьезно взглянула и тихо ответила:

– Я не могу. Он мне нравится, как мужчина.

И убежала в дом. Белов вздохнул и побрел домой.

Саша появился возле дома Ушаковых ровно в три. Выглянувшая из окна Маринка стремглав вылетела на крыльцо:

– Здравствуй, Саша! Я сейчас…

Тоненькая фигурка, обтянутая шерстяным спортивным костюмом, метнулась к сарайке. Выскочила оттуда уже с корзинкой в руках и в черных резиновых сапожках. Извинилась:

– Я маленького поросенка поила, вот и задержалась. Извини.

Он рассмеялся:

– Ни разу в жизни не видывал маленьких поросят вживую, только на картинках.

– Хочешь посмотреть? Пошли! – Она схватила его за руку и потянула за собой в дом: – Он маленький, приходится дома в ящике держать. На дворе может простыть.

Степанов попытался отказаться:

– Не удобно как-то…

Она махнула рукой:

– Глупости! Пошли!

Маринка даже разрешила ему взять беленькое чудо с закрученным хвостиком на руки. Поросенок пах молоком, несколько раз прихрюкнул в незнакомых руках и уткнувшись пятачком в грудь офицера засопел. Он удивленно спросил:

– Спит?

– Ну, конечно! Как маленькое дите! Поест, чуть погуляет и спать! Давай, я его в гнездо положу.

Их руки соприкоснулись, и словно ток пробежал по телу офицера: ему захотелось взять эту девочку на руки, как позавчера. Прижать к себе и не отпускать. Его руки «вспомнили» тяжесть ее тела и по спине пробежала дрожь. Чтобы справиться с собой, Степанов отвернулся, делая вид, что разглядывает дом:

– У вас уютно! Я вообще-то впервые попадаю в деревенский дом.