У каждого свой путь. Книга первая - Любовь Рябикина

Степанов вернулся с живым селезнем в руках. Птица успела исщипать ему все руки за это время. Парень шипел и морщился, получая новый удар. Маринка все поняв, спросила:

– Не можешь свернуть шею? Отвернись. – Одним коротким движением рук она прекратила мучения птицы и парня. Попросила: – Сходи вон туда… – Указала рукой направление: – …и найди четвертую утку, а я пока тех из воды достану.

Офицер направился на другой конец поляны. Девушка торопливо разделась за кустами полностью и вошла в холодную воду. Такие купания были для нее не впервой. Легко рассекая руками темную осеннюю воду с плавающими по поверхности разноцветными листьями, добралась до плававших на поверхности тушек. Сгребла их в одну руку и поплыла назад. Степанов стоял на берегу и с ужасом смотрел на нее:

– Простынешь!

Она попросила:

– Не простыну. Отвернись.

Парень повернулся спиной и отошел от ее одежды метров на пять. Маринка швырнула уток на листву и принялась торопливо одеваться, стуча зубами от холода. Натянув свитер и брюки и уже согревшись от движения, сказала:

– Можешь поворачиваться.

Степанов резко развернулся:

– Ты с ума сошла! Воспаление легких теперь обеспечено!

Она рассмеялась:

– Даже насморка не будет. Мне не привыкать. Однажды в октябре пришлось плавать. Холодина стояла, с краев ледок уже был и ничего. Не переживай ты так!

– Это мне надо было плыть!

– Вот ты бы точно простыл! Тебе наш климат в новинку, а я привычная.

Маринка села на траву и принялась натягивать сапоги. Он скинул куртку и укрыл ее поверх всей одежды. Присел рядом и прижал к себе:

– Я так испугался, когда увидел, что ты плывешь. Не надо так больше делать, ладно? – Вспомнил об утках. Восхищенно сказал: – Четыре заряда и ни одного впустую! Ты прирожденный снайпер. Даже я, офицер, не смог бы влет подстрелить трех уток. Юрка с ума сойдет, когда расскажу о сегодняшней охоте.

Согревшись, Марина вернула ему куртку:

– Спасибо. Пошли к корзине?

Степанов встал и, протянув руку, помог встать. Маринке было приятно прикосновение его руки. Четыре утки в рюкзаке не поместились и мужчина привязал одну к ремню на поясе:

– До твоего дома донесу…

Она покачала головой:

– Мне одну. Остальные твои.

– Но охотилась ты! Давай поровну: тебе две и мне две.

Маринка расхохоталась:

– Да мне надоело их щипать! Только за начало этой осени мы уже насобирали пуху на пару огромных подушек. С отцом с конца августа и весь сентябрь охотились. Дважды гусей приносили. Одну свеженькую утку возьму, но две – не хочу! Давай не будем спорить. Грузди несешь с собой и уток тоже. Я грибов уже натаскала. Два бачка в подполе стоят соленых груздей, большущий мешок сушеных и банок сорок маринованных.

Перейдя на другую сторону поляны, они наткнулись на целый выводок маленьких подосиновиков. Маринка скинула куртку и принялась резать красные шляпки на нее:

– Саша, а вот это богатство мы поделим пополам. Вечером пожарим.

Они принялись ползать по опушке на коленках, то и дело сталкиваясь лбами. Оба тихонько смеялись. Срезав все грибы, Маринка собралась идти к корзине, но он остановил. Бросил рюкзак и ружье на траву. Стащил с себя куртку и, не обращая внимания на протесты, натянул на нее:

– Ты уже купалась сегодня. Лучше поберечься. – Сам застегнул кнопки и закатал рукава. Поднял сброшенный рюкзак с ружьем и, взяв ее за руку, скомандовал: – Пошли!

Часть подосиновиков сложили поверх груздей. Степанов повесил корзину на сгиб руки и на мгновение прижал Маринку к себе. Заглянул в глаза и с затаенным вздохом отпустил. Ему мучительно хотелось поцеловать эти яркие пухлые губы. По дороге девушка рассказала ему, что делать с груздями. Жарить грибы парень умел и сам. Подсказала, как без особых усилий можно ощипать уток. Возле дома Степанов вручил ей утку и растерянно спросил:

– А корзинка?

Марина сняла его куртку, раскатала рукава. Махнула рукой:

– Ерунда! Когда встретимся в следующий раз, вернешь. – Пытливо спросила: – Мы встретимся?

Он улыбнулся:

– Конечно. Я приду, хотя и не знаю точно когда.

Ушакова показала ему рукой на крайнее окно:

– Это моя комната. Можешь постучать, если зайти в дом не решишься.

Степанов накинул куртку. Забросил ружье на плечо и, подхватив корзину, направился в часть. Ему хотелось оглянуться, но он не рискнул.

Ни он, ни Маринка даже не догадывались, что в этот самый момент Толик Белов лежал на сеновале и, уткнувшись носом в сено, горько плакал. Он следил за ними все это время. Фиксировал в памяти каждый жест и взгляд девушки на парня. Обогнув деревню за огородами, пробрался к себе раньше подружки. Он видел счастливое лицо Маринки, ее сияющие глаза. Видел, как незнакомец обнимал подружку детства за плечи и она не сопротивлялась. Наоборот, положила голову ему на грудь и молчала.

Толику было плохо. Только одно давало ему слабенькую надежду: парень ни разу не поцеловал девушку. Белов думал над этим и почти злился на офицера: как можно не целовать такие красивые губы, у него что – глаз нет. Ведь это же Маринка, по которой он сохнет! Толик вдруг подумал, что имейся у него такой шанс, он бы не задумываясь, прижался к ее губам.

Саша зашел на территорию части и направился к приземистому длинному дому, разделенному на четыре половины. Солдат-часовой с восхищением смотрел на утку, висевшую у него на поясе и большую корзину грибов. В двух квартирах жили семейные офицеры: возле дровяников развевалось на ветру постиранное постельное белье. В двух других проживали по двое холостяки.

Степанов направился к серому обшарпанному крыльцу. Поставил корзину на верхнюю ступеньку, приставив ружье к перилам. Сел на ступеньку, чтобы стащить офицерские сапоги. «Ремингтон» качнулся в сторону и с грохотом упал на доски. Из дома мгновенно выскочил Юрий Лозовой, одетый в спортивный костюм. Ярко-синие глаза быстро взглянули на набитый рюкзак, на огромную корзину грибов. Парень радостно высказался:

– Отлично! Сейчас грибочков нажарим! Картошки я уже начистил. Не ожидал, что ты столько всего притащишь!