Заветные желания - Елена Васюк

Но и тебе передать деньги тоже не просто. Я просто голову сломал, думая об этом. А потом вспомнил о том, как мы безуспешно пытались разыскать твоего старшего брата, пропавшего без вести во время войны. Именно я занимался этими поисками, и отлично помнил все его данные. И нашел его! Чего мне это стоило, слишком долго рассказывать. Он живет на другом континенте, и, к счастью, оказался очень не бедным человеком. После войны побоялся возвращаться на родину, ты же знаешь, как тогда воспринимали бывших военнопленных. И о себе не давал знать, боясь навредить семье.

Мы с ним встретились и долго общались. Он согласился мне помочь, мы подружились, и он понял меня правильно, обещал сохранить мою тайну даже от тебя. И уже несколько лет я постепенно перекачивал деньги Бизнесмена на его счет, о котором не знала его семья. Подробности тебе ни к чему. Главное, что средства этого счета достанутся по завещанию его семье из бывшего Союза. А вас ведь только двое – ты и твоя бездетная сестра.

Я знаю, что год назад он связался с вами, вы стали переписываться, он очень хотел съездить на родину, но серьезная болезнь этому помешала.

Нашим детям лучше ни о чем не знать, я очень боюсь их осуждения. Я бы не хотел, чтобы они пользовались этими деньгами. Они не бедствуют, а богатство людей страшно портит, и я уверен – никого не делает счастливым. Впрочем, это ты решай сама. Ведь наши дети тоже были обокрадены, как и все граждане бывшего Союза. Я ничем не помог им за последние годы, ничего не сделал для внуков. Может, у них есть заветные желания, которые могут быть исполнены с помощью денег, все-таки я заплатил частью своей жизни за то, чтобы их сохранить и не вернуть бандитам. Хотя, конечно, вернул бы, если бы мог быть уверен в своей и вашей безопасности, но, возможно, все эти годы они следят за моей семьей. Именно поэтому я не могу решиться на встречу с вами, опасно.

Только не бойся ничего, а то увидишь семизначную цифру и в обморок упадешь. Правда, в сравнении с капиталами ваших олигархов, это сущие гроши. Надеюсь, ты понимаешь, что истинное происхождение твоего наследства должно остаться тайной – это вопрос жизни и смерти для меня и вас.

У меня тоже есть заветное желание, но его исполнить невозможно. Знаешь, если бы мне даже дали гарантию безопасности, я все равно не вернулся бы на родину. Мне слишком стыдно, и как бы я объяснил свое отсутствие?

Твой брат недавно потерял жену, а теперь и сам при смерти. Скоро тебя найдет его адвокат. Пишу для того, чтобы предупредить тебя об этом заранее, может, сумеешь скрыть от детей.

Вот и все, что тебе нужно знать. И еще одно, я хочу, чтоб ты знала, что я очень тебя люблю и всегда любил несмотря ни на что. Не избалованный материнской лаской (ты мою маму знаешь), я именно с тобой узнал настоящее тепло и нежность, в моей жизни ты – главный человек. Жаль, что мы стареем вдали друг от друга и никогда не увидимся. Наверное, у меня есть могила. Ты туда все-таки ходи, там действительно похоронен я – прежний и моя прежняя жизнь.

Прости, что взваливаю на тебя такой груз, но уверен, что ты все сделаешь правильно. Целую. Твой муж.

Олег

Питерское небо привычно плакало серым дождем, осенние листья прилипали к мокрому асфальту. Поток разноцветных автомобилей двигался по проспекту, прохожие невесело выглядывали из-под зонтов. Олег Дмитриевич подъезжал к вокзалу в унылом настроении. Предстояла не очень комфортная поездка в беспересадочном прицепном плацкартном вагоне на Украину в течение почти полутора суток. Существовали, разумеется, и другие способы добраться в нужное место, но многолетняя практика этих поездок показала, что выигрыш во времени невелик (а если нелетная погода, так и вовсе сводится к нулю), а пересадки и ожидания выматывают больше, чем скука беспересадочного вагона, пропахшего дорожной едой и пивом.

В вагон он вошел за пять минут до отправления, в его отсеке уже сидели попутчики: женщина средних лет, седая старушка и неопрятный подвыпивший парень, на боковом месте – молодая мамаша с пятилетней дочкой. Олег Дмитриевич, никогда не отличавшийся общительностью, сразу погрузился в чтение журнала, но, как это обычно бывает, уже через пару часов составил какое-то мнение о попутчиках.

Старушка возвращалась домой из гостевой поездки к детям и внукам, страдала множеством болезней, особенно мучила гипертония. Парень приезжал в Питер на заработки, но его обманули, заплатили меньше обещанного, а то, что заработал, было у него украдено при прощании с «пацанами» благо, хоть паспорт и билет ему оставили. Молодая мамаша ехала в гости к родителям, дочка ее оказалась послушным и нешумным ребенком. А женщина лет сорока пяти, Ольга Ивановна, ничего о себе не рассказала кроме того, что едет домой после побывки у дочери.

Олегу Дмитриевичу почему-то не читалось, он стал исподтишка наблюдать за соседями. Ольга Ивановна чем-то понравилась ему, не столько внешностью, сколько поведением. Она с интересом выслушивала старушку, измеряла ей давление, не поленившись достать из дорожной сумки тонометр, обсуждала с нею народные рецепты. Парня подкармливала всю дорогу, так как у него не было ни еды, ни денег. С девочкой во что-то играла, рисовала, рассказывала сказки. И все это очень спокойно, без навязчивости, с юмором. Исподволь наблюдая за этой женщиной, он подумал, что она чем-то расстроена, и с удовольствием почитала бы книжку или молча смотрела бы в окно, но, не желая поддаваться своему настроению, любезно общается с попутчиками.

Она как-то сразу стала центральной фигурой их маленького кружка, рядом с нею было очень уютно, и Олег Дмитриевич с удивлением обнаружил, что все чаще участвует в общей беседе, нисколько не смущаясь. Присмотревшись к Ольге Ивановне, он понял, что она все еще хороша собой, несмотря на возраст. Среднего роста, средней полноты, с коротко стрижеными каштановыми волосами и карими глазами, она обладала правильными чертами лица и каким-то особенным обаянием, которое пробивалось сквозь природную сдержанность. Она кого-то напоминала ему… Когда наступила ночь и все улеглись на свои полки, он понял, кого именно. И долго смотрел в темноту, вспоминая свою жизнь.

Он рос очень спокойным, немногословным ребенком, таким и остался на всю жизнь. Легко учился, занимался спортом, рано понял, что будет только врачом, и больше никем. В старших классах он стал одним из самых привлекательных мальчиков школы, высокий, крупный, синеглазый блондин с широкими плечами и белозубой улыбкой. Но он был болезненно застенчив, скрывая этот «ужасный» недостаток за молчаливостью и вечной занятостью чем-то полезным. Никто из его одноклассников никогда не назвал бы его застенчивым, скорее охарактеризовали бы его как «гордого», «занудного», «зубрилу».