Агасфер. В полном отрыве - Вячеслав Каликинский

Сбежав по лестнице, он рассчитался с портье за номер и зашагал по направлению к своему отелю. Навещать Шеффнера он не стал: было слишком рано, немец наверняка еще спал. К тому же Агасфер не сомневался, что элементарные правила приличия побудят того нанести ему ответный визит и поблагодарить за вчерашнее.

Несмотря на ранний час, улицы Токио были полны прохожих. Агасфер обратил внимание, что людей с пустыми руками ему практически не попадалось: каждый что-то непременно нес: корзину ли, бамбуковое коромысло с какими-то деревянными лоханями. Не обращая внимания на протестующие звонки трамваев, торговцы везли по мостовой тележки, нагруженные так, что непривычному европейцу могло показаться, что все эти корзины, горшки и ящики вот-вот рухнут. Почти все лавки и харчевни были гостеприимно открыты, и Агасфер, повинуясь зову желудка, неожиданно для самого себя решил сегодня пренебречь европейским завтраком в отеле и попробовать то, что едят простые люди. Он, свернув в ближайшую харчевню, заприметив там пару пустых столиков на низких ножках.

Появление европейца вызвало у хозяина харчевни и посетителей легкий шок. Еще большее удивление вызвало то, что европеец заговорил по-японски – медленно, запинаясь, но понять его можно было вполне:

– Здравствуйте. Хозяин, я хотел бы поесть, – поглядывая на доску с меню, Агасфер сделал заказ. – Рыбная похлебка с лососем, аю, эби [42 - Аю, эби – чтение японских иероглифов, обозначающих форель и креветки. ]. Можно?

Хозяин закивал, закланялся, обеими руками указал на свободный столик, принес пару подушек – чтобы гостю было удобнее. Пока Агасфер, кряхтя, примащивался за низеньким столом, хозяин снова появился откуда-то из глубин своей харчевни. Начал извиняться:

– Просим прощения, господин: рыбная похлебка у меня не совсем хорошая. Она не очень японская: у меня, к сожалению, нет рису и овощей для заправки похлебки: торговцы давно не носят нам этого… Война, – хозяин развел руками. – Все лучшее уходит солдатам…

Агасфер отмахнулся: что есть, то и неси, мол!

Вскоре перед ним поставили объемистую деревянную чашку с похлебкой и деревянной ложкой, больше похожей по форме на маленький совок. Небольшую форель, обложенную десятком алых усатых креветок, принесли на квадратной лакированной дощечке.

– Господину, видимо, будет несподручно есть нашими палочками, хаси. Я послал мальчишку к соседям – кажется, у них была ваша вилка.

Однако Агасфер покачал головой: не надо! Недаром он почти полгода прожил на Сахалине под одной кровлей с японским учителем языка: тот, помимо прочего, научил его пользоваться и японскими палочками для еды. Сомнение у него вызывали только креветки, которых Агасфер видел впервые в жизни. Потыкав в твердый панцирь палочками, он виновато взглянул на хозяина. Поняв затруднения гостя, тот присел рядом и показал, как надо есть креветок – руками.

Управившись, в конце концов, и с креветками, Агасфер прополоскал пальцы правой руки в подставленной чаше с водой, и тут же, поймав удивленный взгляд хозяина, постучал протезом левой кисти по столу:

– Железная рука, – коротко пояснил он. – Сколько с меня, хозяин?

– Пятьдесят сен [43 - Сена – одна из мелких денежных единиц Японии. 50 сен равно половине иены. ], господин!

Агасфер кивнул и полез за портмоне. Ему так понравилась доброжелательность хозяина, что он решил сделать ему сюрприз: достал из отделения для мелочи металлическую довоенную иену и подал ее изумленному японцу.

Вокруг настоящей иены мгновенно столпились все посетители харчевни. Монетка переходила из рук в руки, слышались удивленно-восторженные восклицания.

– Но у меня не будет достаточно денег для сдачи, – наконец, уныло пробормотал хозяин, возвращая монету. – Господин, видимо, не знает, что на черном рынке за монету дают не меньше сотни бумажных иен!

Агасфер улыбнулся:

– Я знаю. Пусть эта монета принесет в ваш гостеприимный дом счастье и скорое окончание войны! – И, не слушая дальнейших возражений, быстро покинул харчевню и пошел своей дорогой.

Вернувшись в свой отель, Агасфер вместе с ключом от номера получил от портье запечатанный конверт без всяких надписей. Повертев его в руках, Агасфер вопросительно поглядел на портье:

– Вы уверены, что этот конверт для меня? В Токио у меня нет знакомых…

Но конверт был для него. Оторвав клапан, Агасфер обнаружил там два пригласительных билета на прием, устраиваемый послом Англии и два скрепленных серебряной фигурной скрепкой листа бумаги с красными сургучными печатями на шнурках. Это было долгожданное разрешение на строительство консервной фабрики и ввоз оборудования для нее из Норвегии.

Бросив конверт на столик, Агасфер дернул за сонетку, вызывая коридорного, и потребовал резиновый пузырь и достаточный запас льда: полученная накануне шишка на голове и не думала уменьшаться в размерах.

Вернувшийся с грузом колотого льда бой передал Агасферу визитную карточку, сообщив, что в холле его дожидается некий господин. Это был Шеффнер.

– Попроси его подняться ко мне в номер, – велел Агасфер. – И принеси две бутылки черного ирландского пива.

Несмотря на некоторую помятость, вид у Шеффнера был торжественный.

– Господин Берг! Я пришел, чтобы искренне поблагодарить вас за вчерашнюю помощь. Мои друзья утверждают, что вы проявили себя вчера как настоящий рыцарь! И если бы не вы – ночевать бы мне в японской кутузке! А то и выставили бы из страны, проклятые яппи!

Агасфер невольно улыбнулся.

Покончив с официальной частью визита, Шеффнер рухнул на диван и, держась за голову двумя руками, спросил у Агасфера аспирина.

– Прошу прощения, но если не секрет: сколько пива вы вчера выпили, господин Шеффнер?

– О-ох! Если верить счету, который мне вручили сегодня эти макаки, то восемь пинтовых [44 - Одна английская большая пинта равна примерно 0, 568 литра. ] кружек. И никаких больше «господинов Шеффнеров», барон! Отныне я для вас просто Дитрих. Можно еще короче: просто Ди! Аспирин, камрад! – со стоном напомнил Шеффнер.

– Восемь пинт! Ого! Боюсь, что в этом случае аспирин вам не поможет, дорогой Дитрих! Меня, кстати, называйте Михелем. Или Мишелем.

– А что же делать? Я чувствую, что моя голова сейчас просто расколется!

– Я долго жил в России, Дитрих, – сообщил Агасфер, откупоривая одну из принесенных коридорным бутылок. – И убедился на личном опыте, что русская поговорка «клин клином вышибают» – самое действенное средство! Да не морщитесь, дружище! Пейте как лекарство! Русские в таком случае говорят: первая – колом, а вторая – соколом!