Агасфер. В полном отрыве - Вячеслав Каликинский

– Триста франков покроют ваши потери?

– Лучше пятьсот, – без стеснения заявил визитер. – Половина вперед, мсье!

– Торговаться не стану! Отойдите, пожалуйста, в сторону! – Краевский открыл дверь номера, встал на колени, запустил руку под коридорную ковровую дорожку и извлек драгоценный паспорт.

– Ловко! – оценил посетитель. – Надо будет взять этот способ на заметку.

Спрятав паспорт и аванс, он уточнил время отправки парома, откланялся и удалился.

Этот неожиданный визит, разумеется, не прибавил Краевскому настроения. Принятое им решение поставить на кон всю задумку было спонтанным. Собираясь в дорогу, он терзался сомнениями – увидит ли в Дувре этого незнакомца?

Утешало газетчика одно: незнакомец забрал только паспорт и не схватил при этом его за шиворот. Что ж, если встречи в Дувре не произойдет, он вернется в Москву. Не солоно хлебавши, как говорится – но что делать?

Настроение у Краевского поднялось только в Кале, когда у самого трапа дорогу ему преградили ажан [48 - Французский полицейский. ] в традиционной форме и с ним двое в статском.

– Мсье Краевский? Вам придется пройти с нами…

Спорить было бесполезно.

В служебном помещении Краевского заставили раздеться догола, перещупали всю одежду, вытряхнули на стол содержимое саквояжа.

Уже через десять минут ажан начал бросать на статских спутников недружелюбные взгляды. А через двадцать, когда статские, не сказав ни слова, торопливо вышли наружу, сельский полицейский раздвинул густые усы в виноватой улыбке:

– Надеюсь, мсье, вы не в претензии на меня? Эти господа из Сюрте [49 - S? retе Nationale (фр. ) – главное управление национальной безопасности. Отделение французской полиции, основанное Франсуа Видоком в 1812 году. Считается одной из первых организаций по борьбе с преступностью в мире, по образу которой были созданы Скотленд-Ярд и ФБР. ] заявили, что вы русский социалист и перевозите опасные предметы. Одевайтесь, мсье, а я помогу собрать ваши вещи…

Взойдя на паром, Краевский перевел дух, бросил саквояж на багажную полку забронированной им каюты и тут же вышел на палубу, присматриваясь к пассажирам и заодно поглядывая на небольшую группу провожающих. Незнакомца из гостиницы нигде не было видно – зато на берегу он заметил двух молодчиков из Сюрте. Укрывшись под каким-то навесом, они явно дожидались отхода парома – очевидно, в надежде, что кто-нибудь из припоздавших пассажиров будет искать Краевского. Борясь с детским желанием показать сыщикам язык, он ушел в каюту и углубился в газету – английские и французские газеты были предоставлены господам путешественникам в изобилии.

Лишь когда паром закачало на крупной волне Ла-Манша, Краевский предпринял детальный осмотр парома. Народу на нем было немного, не более трех десятков человек. За три часа плавания к английским берегам Краевский десяток раз обошел все палубы, столько же раз заглянул в бар. Он не пропустил внимание грузовой отсек судна, заглянул в машинное отделение и даже сунулся на капитанский мостик – незнакомца из отеля не было видно нигде!

Оставалась последняя надежда: он перебрался в Дувр на каком-то другом судне и ждет Краевского там.

Когда паром пришвартовался к причалу Дувра, пассажиры столпились возле сходней.

– Мсье, вы не поможете мне управиться с этой проклятой корзиной? – жалобно попросил Краевского какой-то старик в клетчатом непромокаемом плаще с капюшоном, из-под которого торчала только пегая бороденка.

Только врожденная деликатность не позволила Краевскому послать старикашку ко всем чертям. Выхватив тяжеленную корзину из рук старика, он присматривался к людям на причале, надеясь увидеть незнакомца из отеля.

Едва сойдя на берег, Краевский поставил ношу на причал и решительно повернулся к старику с намерением посоветовать тому найти носильщика.

– Идет дождь, и носильщиков не видать, мсье! – заныл старик. – Донесите мою корзинку хотя бы до пассажирского павильона, прошу вас!

Мысленно проклиная немощного попутчика, Краевский широким шагом направился к павильону, плюхнул корзину у его дверей на землю, сердито повернулся к старику и… замер. Тот неторопливо отдирал приклеенную бороду, густые брови и превращался в незнакомца из французской гостиницы!

– Проклятая корзина! – пожаловался незнакомец, доставая откуда-то из недр своего плаща конверт с паспортом. – Но ничего не поделаешь – это часть моей маскировки. По-моему, весьма удачной: вы на пароме прошли мимо меня не менее полутора десятков раз и даже не обратили внимания! Вы не забыли, мсье? С вас еще двести пятьдесят франков… Благодарю… И последнее, мсье: я не заметил на пароме моих сердитых коллег, то тем не менее настоятельно рекомендую вам до отхода поезда на Лондон держаться поближе к бобби [50 - Bobby (англ. ) – прозвище британских полицейских. ] – во-он он стоит! И в случае чего – зовите полицию во все горло! Сюрте здесь не любят совершенно. Прощайте – и удачи вам!

?

В дверь купе постучали. Задумавшийся Краевский обернулся и мило улыбнулся стюарду, вернувшемуся за меню:

– Простите, я задумался и не успел выбрать себе обед. Может, раз уж вы здесь, вы порекомендуете мне что-нибудь особенное?

– Сэр, у нас в вагоне-ресторане два шеф-повара. Немец и француз. Обоих компания переманила из лучших ресторанов, и, как вы понимаете, не зря! Нынче вахту несет Гуго из Бремена. Утверждают, что его жареные колбаски со специальным соусом – нечто божественное! – Стюард поцеловал кончики собранных в щепотку пальцев в белоснежной перчатке.

– Вы француз?

– Я никогда не был во Франции, сэр. То есть родители привезли меня в Америку совсем маленьким. Но мне всегда хотелось побывать там, сэр…

– Вы не пожалеете. Это чудесная страна!

Когда стюард вышел, Краевский снова повернулся к окну, за которым мелькали бескрайние просторы. Он глубоко вздохнул: на трое суток пути можно, пожалуй, забыть обо всех проблемах, прошлых и, без сомнения, будущих неприятностях.

?

Загремели цепи якорей, и грузопассажирский пароход China остановился на последнюю ночевку перед Японией. Обитатели курительного салона, коротающие здесь время после ужина с сигарами, коньяком и бесконечными чашками кофе, переглянулись и дружно потянулись к выходу на палубу. За две с лишним недели путешествия многие сдружились, с десяток пассажиров звали друг друга по имени и перешли на «ты». Были, конечно, и такие, которые держались особняком и поглядывали на прочих свысока или с оттенком пренебрежения. Вот, к примеру, японец Кодама, владелец пороховой фабрики в Иокогаме – он возвращался на родину из деловой поездки. Или толстяк-араб, принц Азиз Гасан, утверждавший, что является родным племянников самого египетского хедива [51 - Хедив, или хедиф – титул вице-султана Египта, существовавший в период зависимости Египта от Турции (1867—1914). ].