Добрый доктор Айбандит - Дарья Донцова

Но в комнате почему-то стояла тишина. Я приоткрыла один глаз и поразилась – вся стеклотара валялась на паркете и была целехонькой. Но времени понять, почему бутылки даже не треснули, не было. С потолка послышался странный звук, нечто вроде треска, и я задрала голову.

Патрик стоял (или правильнее сказать – висел? ) на белоснежном потолке вниз головой. Он преспокойно держался на четырех лапах, что вообще-то было совершенно невозможно. Кот напоминал здоровенную муху.

Ко мне неожиданно вернулся дар речи. Я заорала:

– Он ожил!

– Чучело воскресло! – зашумел Степа, пятясь к стене. – Зомби нападают!

Ваня стал интенсивно креститься. Леонид живо схватил с пола одну бутылку и начал откручивать пробку. Галина заикала, Ирина лениво повернула голову.

– Лампа, ты зря выбрала профессию журналиста. Учитывая твое умение оживлять трупы, тебе следовало пойти работать в морг. Или на кладбище. Офигенные деньги зарабатывала бы.

– Вы дураки, – с чувством произнесла Людмила, поднимаясь на ноги. – Петька, хорош сидеть. Мы-то чего в ступор впали? Патрик живой, он не помирал!

Джина встала. Ее короткое платье еще больше задралось, и я случайно заметила у девушки повыше коленки небольшой шрам. Причем удивилась до крайности. Чем меня поразил простой рубец? Он был нарисован! Да, да, нарисован, и очень искусно. Я бы никогда не поняла, что он фальшивый, но левый край бело-розовой «нитки» слегка размазался и словно стек вниз.

– Кот не покойник? – спросила Галина. – А вы вроде сказали, что эти животные – дело рук таксидермиста.

– Все, кроме Патрика, – уточнил Петр, отряхивая брюки. – Котяра тихий, его можно узлом завязывать, он даже не чихнет. Да, видно, и у него от ваших съемок терпелка лопнула.

Я вышла из-за дивана, подошла к Джине и ощутила исходящий от нее резкий запах дешевых духов. Девочка сделала шаг в сторону и потрогала маленькую серьгу, вдетую в левое ухо. Мочка была красной и чуть припухшей, похоже, ее совсем недавно прокололи.

– Ваша журналистка заорала, вот все и перепугались, – сердито сказала Людмила. – Даже мы струхнули.

– Больно громко она вопила, – подтвердил Петр.

– Авторизация, ты не поняла, что кот в здравом уме и полной памяти? – слишком ласково осведомилась Мамонтова.

– Нет, я полагала, что кот покойник, – призналась я. – Чуть не скончалась, когда он моргнул. До сих пор колени трясутся.

– Надо выпить, – простонал Леонид. – Почему пробка не свинчивается?

– Бутылки резиновые, – пояснила Людмила, – для съемок.

– Ну и денек сегодня! – разозлилась Галина. – Ладно, давайте продолжать.

– Прекрасная идея, – сказала Марина Евгеньевна, успевшая сбросить плед и водрузить парик на макушку.

– Вот у меня вопрос, – протянул Степа. – Как чертов кот на потолке держится? У него на лапах присоски?

– Скажешь тоже… – хихикнул Иван. – Когтями цепляется.

– За бетон? – не успокаивался Степан. – Там небось плита перекрытия, грунтовка и побелка. За что коту когтями зацепиться?

– Не, у нас натяжной потолок, – пояснил Петр, – по периметру железяки стоят, а между ними ткань особая…

Договорить рабочий не успел. С громким воплем «мяуууу» Патрик упал прямехонько в центр длинного стола. Послышался треск, затем звук, который издает воздушный шарик, проткнутый иголкой. На ошалевшего котяру спланировало нечто, напоминающее наволочку. Я удивилась, подняла голову, да так и застыла. Вместо белоснежной гладкой поверхности перед глазами оказалось серое неровное бетонное перекрытие, по которому змеились провода и какие-то трубки.

– У моей бабушки была кошка, – вдруг заговорила Ирина, – она ее обожала. Один раз я прихожу, вижу, Маська на стуле без движения лежит. Погладила ее и поняла: умерла киса. Побежала к бабушке, плачу. Старушка за сердце схватилась и – хлоп! – в обморок упала. Пришлось «Скорую» вызывать. И что получилось? Жива Маська-то оказалась! Мама себе купила новую ушанку, а я ее за кисоньку приняла. Долго мы потом смеялись, только бабушка три месяца икала. Вот как порой случается.

– Потолок лопнул! – занервничал Петр. – Патрик натянутое полотно когтями разодрал!

Людмила повернулась к хозяйке.

– Марина Евгеньевна, дорогая! За каким чертом нам телевидение? Вечно от них одна разруха. Как хорошо без корреспондюг жить! И потолок бы на месте был.

– Мы ничего не трогали, – испугалась Галина, – кот сам туда залез.

Домработница ехидно скривилась, затем показала на меня пальцем.

– Конечно. Наш Патрик воспитанный, тихий. А ваша Фигенция его сначала по дивану валтузила, потом заорала и бедного кота перепугала.

– Спокойствие, только спокойствие! – воскликнула Марина Евгеньевна. – Потолок – чепуха, его можно легко и быстро на место вернуть. Давайте продолжим съемку. Мы профессионалы, нас пустяками не сбить с прямого пути. Главное – готовый продукт. Картинка. Ну, начали! Джина, деточка, вернись в кадр…

– Святая… – прошептала Галина, складывая ладони домиком. – Мариночка Евгеньевна, вы лучшая! Вам надо памятник поставить!

– В виде телевизора, – пробормотала Людмила.

– Ну уж нет, дорогушенька, – пропела актриса, – лучше я пока без надгробного камня обойдусь. У меня столько предложений от продюсеров. И Джину надо на ноги ставить. Внучка без бабушки ничего не может. Правда, кошечка?

Девочка закивала. Марина Евгеньевна раскрыла объятия.

– Иди сюда, бабуля тебя поцелует.

Джина приблизилась к даме. Актриса нежно обняла внучку, прикоснулась губами к ее щеке и на секунду закрыла глаза. Сцена «Бабушка, обожающая Джину» была сыграна безупречно. Я даже могла бы поверить в искренность чувств ее участниц, если бы не один штришок: Джина, плотно притиснутая к Марине Евгеньевне плечами, постаралась как можно дальше отодвинуться от нее в области груди и живота.

– Надо лампочку заменить, – сказал Ваня, поднимая софит, – перерыв пятнадцать минут.

– Люда, подай гостям чаю, – засуетилась Марина Евгеньевна, – а мы с Джиной пока макияж поправим. Пойдем, солнышко.

– Ирка, помоги нашей героине, – распорядилась Галина.

Но Волкова замахала руками:

– Нет-нет, спасибо, мы сами.

Людмила скорчила гримасу и исчезла в зоне кухни, режиссер со сценаристом сели к столу, а я опять пошла в туалет. На сей раз в коридоре мне никто не встретился, я миновала небольшой холл и услышала резкий голос хозяйки, долетавший из-за плохо прикрытой двери, судя по всему ведущей в одну из жилых комнат. И сейчас в тоне Марины не было и намека на мармеладность.