Маскарад любовных утех - Дарья Донцова

– Ой, ой, ой! – заголосила Краузе и выскочила во двор. – Ой, ой, ой!

Николай растерянно взглянул на меня.

– Она чего, правда того? Но так не бывает! Сначала люди болеют. Верка здоровее лошади, просто дура, а от глупости на тот свет не уезжают. Надо врача позвать.

– Давайте пойдем в большой дом, – стараясь выглядеть спокойной, предложила я и, вытолкав Николая на крыльцо, вынула из кармана мобильный.

Глава 5

– Ремонт в разгаре? – спросил Костин, входя в особняк. – Знакомься, Лампа, это мой бывший подчиненный, а теперь большой начальник Анатолий Игоревич Банкин.

– Здравствуйте, – пробормотала я. – Извините, не могу угостить вас чаем, все наши припасы в гостевом домике, а там труп Веры.

Банкин протянул мне руку.

– Рад видеть вас даже при таких скорбных обстоятельствах. Я знаю Макса и много хорошего слышал о вас. Что случилось?

– Не знаю, – ответила я. – Вам лучше поговорить с Розой Леопольдовной. Несчастье произошло в мое отсутствие, я ушла сюда смотреть, в какой цвет лучше покрасить стены бани. Николай безотлучно находился около меня, где была его жена и остальные рабочие, понятия не имею. Когда няня сообщила, что Вере плохо, я вернулась в гостевой домик и поняла, что сестра Надежды умерла. Николай присел около тела, но руками его не трогал. Я вывела всех, включая собак, во двор, заперла домик, оставив там все, как есть. Даже свет в гостиной не выключила. Если эксперту понадобятся мои сапоги, они в прихожей, на них надеты полиэтиленовые мешки из-под продуктов. Ботинки Николая и тапки Краузе тоже упакованы.

Я замолчала.

Анатолий Игоревич взглянул на Володю.

– Твоя школа?

Костин сел на табуретку.

– Она сама научилась. Где няня?

– Лежит на диване в спальне, – отрапортовала я.

Банкин одернул свитер.

– Сюда может прийти или лучше нам к ней подняться?

– Сейчас приведу Розу Леопольдовну, – пообещала я.

Краузе держалась молодцом. Она села напротив Анатолия Игоревича и сложила руки на коленях.

– Помните, что случилось? – начал Банкин.

– Такое забудешь… – поежилась няня. – Евлампия хотела отдать пирог с черникой рабочим, но я была против, не собиралась баловать строителей. Когда хозяйка пошла разбираться с краской, я подумала: «Предложить бригаде на ужин пирог неправильно. Мужики сладким не наедятся, им сосиски с макаронами подавай. Пирог – десерт, а мы о таком не договаривались, обязывались дважды в день еду обеспечить, не лакомства».

– Понял, – кивнул Анатолий Игоревич.

– Мне замолчать? – встала в позу Краузе. – Слишком разболталась?

– Нет-нет, Роза Леопольдовна, – влез в разговор Костин. – Такой умный, интеллигентный, желающий помочь полиции свидетель, как вы, огромная редкость и радость для нас. Просто у Анатолия Игоревича манера повторять в процессе беседы: «Понял». Это он для себя произносит.

По лицу няни скользнуло подобие улыбки.

– Я человек разумный, но нежадный. Вера глуповата, но она же не виновата, что такой уродилась, я сочувствовала ей. Мы с Евлампией до того, как в городской квартире после взрыва жить невозможно стало, несколько раз приезжали сюда в «Крот» смотреть, как ремонт продвигается. Должна вам сказать, что с Верой в бригаде обращались плохо. Николая свояченица раздражала, он ее называл «немтыка». Но чья вина, что девушка нормально разговаривать не научилась? Родителей! Если с ребенком не заниматься, из него Маугли вырастет. Вере доставалась самая тяжелая работа, спала она в чулане, постоянно ругань в свой адрес выслушивала. Надежда на сестру не меньше мужа злилась, считала ее обузой, несколько раз я слышала, как она восклицала: «Чтоб ты сдохла, дармоедка! Замуж тебя никто не берет, делать ничего не умеешь. Хочешь на нашей с Колей шее до старости сидеть? » Я решила строителям пирог не давать и Веру угостить. Вскипятила чайник, отрезала кусок и предложила: «Угощайся». Она, как водится, промолчала, но по ее глазам было видно: обрадовалась. Вера слопала ломоть и на меня уставилась. Я ей второй отрезала. А она вдруг как-то скривилась… ее затрясло… затем она упала с табуретки. Мне жутко стало, я подумала, что у несчастной припадок эпилепсии, побежала за помощью. Это все.

– Вы сами пирог ели? – осведомился Банкин.

– Не употребляю ягоды, – поморщилась няня, – у меня от них сильнейшая изжога.

– А чай пили? – наседал Анатолий Игоревич.

– Да. Из-за переезда пакетики заварила, не листочки, – уточнила Краузе. – Себе и Вере из одного чайника воду разливала.

– Понял, – обронил полицейский.

– Евлампия, посмотрите на часы, Кису скоро забирать надо, – напомнила мне Краузе.

– Ой! – спохватилась я. – А медкарту девочки мы так и не нашли… Простите, мне надо в садик за ребенком.

– Езжай спокойно, – разрешил Вовка. – Не торопись, тело увезут часа через два, не раньше.

* * *

Заведующая детским учреждением оказалась добродушной тетушкой лет пятидесяти. Услышав про не найденные до сих пор документы Кисы, она проявила понимание.

– Перебираться из одной квартиры в другую настоящий ад. Самой однажды довелось с этим столкнуться. Занятие тяжелое физически, поэтому я наняла упаковщиков. Они вроде аккуратно коробки сложили, подписали их, но, приехав на новое место, я обнаружила, что все ярлыки отвалились.

– Аналогичная история, – вздохнула я.

– Алена Петровна, Наташа уже уходит! – закричали из коридора.

– Завтра с ней поговорю, – откликнулась заведующая. – Я тут с мамочкой беседую. Уважаемая Евлампия Андреевна, поймите, вообще-то я не имею права принять в группу ребенка без документов. Но ваш муж очень приятный человек, и вы мне тоже симпатичны, поэтому пойду на нарушение распорядка.

– Огромное спасибо! – от души поблагодарила я.

Алена Петровна приосанилась.

– Наш садик не коммерческий, выживаем, как умеем. Олечка, наша воспитательница, даст вам список того, что ребенку нужно иметь, покажет шкафчик девочки. У нас строго, мы действуем по утвержденному высшей инстанцией расписанию, нарушать его нельзя – приедут проверяющие и устроят трам-тарарам. Девочку необходимо приводить к шести тридцати.

– Так рано? – ужаснулась я. – Почему?

– Завтрак в семь, – объяснила заведующая. – Перед этим дети проходят медконтроль, переодеваются, еле-еле полчаса хватает. В восемь трапеза заканчивается, ребятки играют до десяти, затем до полудня занятия, в двенадцать тридцать прогулка до половины второго. С двух до трех обед, затем сон. В пять полдник, вторая прогулка на воздухе, игры, и не позднее семи родители детей забирают.