Все еще Элис - Лайза Дженова

* * *

Они сели за столик в патио «Айви», модного ресторана в центре Лос-Анджелеса, и заказали «Эспрессо мартини» для Лидии и бокал мерло для Элис.

– Как продвигается папина статья в «Сайнс»? – поинтересовалась Лидия.

Должно быть, она недавно общалась с отцом. Элис в последний раз слышала ее голос по телефону в День матери.

– Закончил и очень гордится своей работой.

– А как Анна и Том?

– Хорошо, очень заняты, много работают. Так как ты познакомилась с Дугом и Малкольмом?

– Как-то вечером они зашли в «Старбакс», была как раз моя смена.

Подошел официант, они заказали обед и напитки. Элис надеялась, что алкоголь снимет напряжение, которое висело в воздухе.

– Так как ты познакомилась с Дугом и Малкольмом? – спросила она.

– Я только что тебе сказала. Почему ты никогда не слушаешь, что я говорю? Они пришли в «Старбакс» и говорили о том, что неплохо бы найти соседа по квартире, а я как раз в это время работала.

– Я думала, ты работаешь официанткой в ресторане.

– Работаю. В «Старбаксе» в будние дни, а в ресторане по субботам.

– Похоже, на актерство у тебя времени почти не остается.

– Я сейчас нигде не занята, но хожу на мастер-классы и собираюсь на прослушивания.

– Что за мастер-классы?

– Там преподают метод Мейснера.

– А прослушивания?

– Телевидение и журналы.

Элис покрутила бокал с вином, сделала последний большой глоток и облизала губы.

– Лидия, а в целом какие у тебя планы?

– Я не планирую останавливаться на достигнутом, если ты об этом спрашиваешь.

Алкоголь возымел свое действие, но не то, на которое рассчитывала Элис, а наоборот: атмосфера начала накаляться, как всегда.

– Ты не можешь прожить так всю жизнь. Ты и в тридцать лет собираешься подавать кофе в «Старбаксе»?

– До тридцати мне еще целых восемь лет! Ты сама знаешь, что будешь делать через восемь лет?

– Да, знаю. В какой-то момент тебе не помешает стать платежеспособной, чтобы позволить себе такие вещи, как, например, медицинская страховка, кредит, пенсия…

– У меня есть медицинская страховка. И я могу начать зарабатывать как актриса. Многие люди так зарабатывают, знаешь, и гораздо больше, чем ты и папа, вместе взятые.

– Дело не только в деньгах.

– Тогда в чем? В том, что я не стала тобой?

– Говори тише.

– Не говори мне, что делать.

– Я не хочу, чтобы ты стала мной, Лидия. Я просто не хочу, чтобы в будущем у тебя не было выбора.

– Ты хочешь сделать выбор за меня.

– Нет.

– Я есть я, и это то, чем я хочу заниматься.

– Чем? Подавать в кофейне латте венти? Твое место в колледже. Эту часть жизни ты должна посвятить тому, чтобы научиться чему-нибудь.

– Но я учусь! Просто не сижу в какой-нибудь гарвардской аудитории и не извожу себя, пытаясь получить «А» по политологии. Я пятнадцать часов в неделю занимаюсь в серьезных классах по актерскому мастерству. Сколько часов в неделю занимаются твои студенты, двенадцать?

– Это не одно и то же.

– А вот папа думает иначе. Он за них платит.

Элис вцепилась в подол юбки и поджала губы. То, что ей захотелось сказать, было предназначено не для Лидиных ушей.

– Ты даже ни разу не видела меня на сцене.

Джон видел. Прошлой зимой он летал в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть на нее в какой-то постановке. Элис не смогла выкроить время, у нее была масса неотложных дел. Но сейчас, глядя в полные боли глаза Лидии, она не могла вспомнить, что это были за дела. Элис была совсем не против актерской карьеры, но считала, что стремление дочери стать актрисой и нежелание получить образование в какой-нибудь другой области граничит с безответственностью. Если сейчас она не поступит в колледж и не получит диплом, то чем будет заниматься, если затея с актерством не удастся?

Элис подумала о презервативах, которые видела в ванной комнате. Что, если Лидия забеременеет? Она боялась, что в один прекрасный день Лидия обнаружит, что ее жизнь – цепочка несбывшихся надежд. Она смотрела на дочь и думала о впустую растраченном потенциале и зря потерянном времени.

– Ты не становишься моложе, Лидия. Жизнь проходит слишком быстро.

– Согласна.

Принесли заказанные блюда, но ни Лидия, ни Элис не прикоснулись к приборам. Лидия промокнула глаза льняной салфеткой с ручной вышивкой. Их разговоры всегда заканчивались ссорой, для Элис это было все равно что биться лбом о бетонную стену. Эти стычки не могли быть продуктивными, они умножали потери и, кроме боли, ничего не приносили. Ей хотелось, чтобы Лидия поняла, что она ее любит и желает только хорошего. Хотелось потянуться через стол и обнять дочь, но мешали все эти тарелки, бокалы… и прожитые врозь годы.

Внезапная суета у соседнего столика заставила Элис и Лидию отвлечься друг от друга. Блеснули вспышками фотокамеры, посетители и персонал ресторана смотрели на женщину, которая была чем-то похожа на Лидию.

– Кто это? – спросила Элис.

– Мам! – сказала Лидия с интонацией, которой она владела с тринадцати лет, – смесь смущения и чувства превосходства. – Это Дженнифер Энистон.

Они обедали и говорили на безобидные темы вроде еды и погоды. Элис хотелось что-нибудь узнать об отношениях Лидии и Малкольма, но она боялась затеять очередную ссору. Она заплатила по счету, и они вышли из ресторана, сытые, но неудовлетворенные.

– Мэм, простите!

Официант догнал их уже на тротуаре.

– Вы оставили это.

Элис опешила, не понимая, как у него оказался ее «блэкберри». В ресторане она не проверяла электронную почту и не заглядывала в календарь. Элис порылась в сумочке, «блэкберри» в ней не было. Должно быть, она выложила его, когда доставала бумажник, чтобы расплатиться.

– Спасибо.

Лидия с недоумением посмотрела на мать, словно хотела сказать о чем-то не связанном с погодой или кулинарией, но передумала. В ее квартиру они возвращались в молчании.