Стража! Стража! - Терри Пратчетт

– Кончай, я тебе говорю. В общем, мы пошли, а ты сделай этим уголовникам предупреждение.

– Каким образом, сэр?

– Ну, в общем…

Капитан Ваймс прервался. Провалиться ему сквозь землю, если он знает. Он ведь никогда этого не делал.

– Просто сделай предупреждение, и все, – отрезал он. – Надеюсь, я не должен разъяснять тебе всякие пустяки?

Шноббс остался на лестнице один. Доносившиеся с пола стоны и бормотание служили явным признаком того, что участники потасовки начинают пробуждаться к жизни. Шноббс соображал быстро. Он предостерегающе потряс пухлым, похожим на сардельку пальцем.

– Пусть это послужит вам уроком, – сделал предупреждение он. – Никогда больше так не делайте.

И со всех ног бросился прочь.

Сидящий в сумраке стропил библиотекарь задумчиво почесался. Жизнь полна неожиданностей, это уж точно. И он будет с интересом следить за развитием событий. Задумчиво расколов ногой орех, библиотекарь исчез во мраке.

Верховный Старший Наставник воздел руки к небу.

– Подвергнуты ли ритуальному наказанию Кадила Рока, дабы изгнать из Освященного Круга Зло и Мысли Праздные?

– Ага.

Верховный Старший Наставник опустил руки.

– Ага? – переспросил он.

– Ага, – счастливым голосом сообщил брат Туговотс. – Я лично их подверг.

– Следует отвечать: «Да, о Верховный», – наставительно поправил Верховный Старший Наставник. – Честно говоря, я повторял это достаточно часто, и если вы, братья, не намерены вникать в дух…

– Прочисти уши и слушай, что тебе толкует Верховный Старший Наставник, – вставил брат Сторожевая Башня, яростно сверкнув взором на заблудшего брата.

– Да я целую ночь не спал, наказывая эти кадила, – обиженно пробормотал брат Туговотс.

– Продолжайте, о Верховный Старший Наставник, – почтительно произнес брат Сторожевая Башня.

– Хорошо, в таком случае я продолжу, – кивнул Наставник. – Сегодня вечером мы еще раз поэкспериментируем с вызовом дракона. Полагаю, вы достали подходящее сырье, братья?

– …Тер их, тер, и никакой тебе благодарности…

– Все в порядке, Верховный Старший Наставник, – заверил брат Сторожевая Башня.

На этот раз, признал Верховный Старший Наставник, улов был несколько лучше. Братья, безусловно, постарались. Особо Наставник отметил светящуюся магическую вывеску – какие-то горожане, подумал Наставник, наверняка сейчас радуются исчезновению этой яркой хреновины, которая вечно шипела и не давала по ночам спать. В данный момент буква «И» была призрачно-розового цвета и периодически мерцала.

– Это я ее добыл, – горделиво заявил брат Сторожевая Башня. – Они думали, я вроде как чиню ее, но я взял отвертку и…

– Да, да, отличная работа, – похвалил Верховный Старший Наставник. – Инициатива налицо.

– Благодарю, Верховный Старший Наставник, – просиял брат Сторожевая Башня.

– …Все костяшки стер до мяса, все красные, даже потрескались. Да и мои три доллара, они ведь тоже пропали, а никто даже и не поблагодарит…

– А теперь, – провозгласил Верховный Старший Наставник, беря в руки книгу, – приступим. Брат Туговотс, пожалуйста, заткнись, а?

В каждом городе множественной вселенной имеется район, напоминающий анк-морпоркские Тени. Как правило, это самый старый район, улочки и закоулки которого верно следуют изначальным путям бредущих на водопой средневековых коров, а их названия звучат как Убойный тупик, Трущобный переулок, Ухайдачная аллея…

Большая часть Анк-Морпорка устроена именно так. Но Тени переплюнули все прочие кварталы, став чем-то вроде черной дыры взращенного на жирном навозе беззакония. Скажем проще: даже преступники боялись ходить по этим улицам. Что касается Городской Стражи, то ее нога и вовсе на них не ступала.

Но в данный момент ее нога случайно на них ступила. Правда, не очень уверенно. Ночка выдалась нелегкая, и стражники успокаивали нервы. До Теней они добрались настолько спокойными, что, пересчитав друг друга, дружно решили, что такой толпе ничто не угрожает.

Капитан Ваймс вернул бутылку сержанту.

– Стыд-д… – он поразмыслил, – …дись, – договорил он. – П-пить на глазах у ст… стр… стршего афцера.

Сержант сделал попытку ответить, но сумел выдавить лишь серию икающих «ткт-чно».

– Пр… примм… примми н-сбя команадование, – отдал приказ капитан Ваймс, отскакивая от стенки. Он смерил наглую кладку испепеляющим взором. – Эта стена оскорбила меня, – объявил он. – Ха! Думаш, такая прочная, да? Слуш, я служитель этого, ну этого, как его… Закона, я зставлютбяпнять, мы никогда не спускаем… не пускаем… не отпускаем…

Он медленно заморгал.

– Чего мы никогда не спускаем, с-ржант? – решил уточнить он.

– Воров с лестницы? – пришел на помощь Колон.

– Нет, нет, нет. Другая вещь. Лана, забудь. Короче, мы никогда не спускаем этих… этих… этих штук никому.

По его сознанию рысью неслись неясные образы. К примеру, был среди них образ комнаты, полной преступных типов, людей, которые насмехались над ним, людей, само существование которых в течение многих лет было для него оскорблением и издевательством, но сейчас все они валялись на полу и стонали. Он сам не совсем понимал, как все это произошло, но некая почти забытая часть капитана Ночной Стражи, молодой Ваймс в ярких сверкающих латах и с большими надеждами, тот самый Ваймс, который, как он считал, давно утонул в алкоголе, внезапно пробудился к жизни и поднял голову.

– Ск… скз… скзать тебе кое-что, сржант? – разразился он.

– Сэр?

Вся четверка мягко отпружинила от очередной стены и начала следующий тур своего крабообразного вальса по переулку.

– Эт’ город. Эт’ город. Эт’ город, сржант. Этот город – это, ну, того… Женщина, сржант. Вот так-то. Женщина, сржант. Древняя, пьяная в доску, потасканная красавица, сржант. Красотавкоторуювлюбляешься, а потом, потом, потом онадаеттебепинкавзубы… Или в гортань.

– Как это женщина? – уставился на него Колон.

Истекающее потом лицо сержанта все перекосилось от мозгового усилия.

– Это ж восемь миль в ширину, сэр. Еще и река. Много всего, домов и всякого другого, сэр, – справедливо заметил он.

– Э. Э. Э. – Ваймс помахал дрожащим пальцем перед носом у сержанта. – Никогда, никогда, никогда не утврждал, что это маленькая женщина. Честно, ведь не говорил же?

Он помахал бутылкой. Пена его мыслей взорвалась еще одной неизвестно откуда взявшейся мыслью.