Королевство Бездуш. Академия - Марина Суржевская

Бездновы странники, да я так с ума сойду! Сжала зубы и с удвоенным рвением принялась тереть заново. Вандерфилд, к счастью, молчал.

– Готово! – разогнулась, поворачиваясь к хозяину комнаты.

Он сидел в прежней позе, кажется, даже вино в его бокале не уменьшилось. Но стоило мне двинуться к ванной комнате, чтобы оставить тряпку, ожил.

– Плохо, Аддерли. Ты оставила кучу пыли. Мой снова.

– Что? – завопила я. – Да я прекрасно отмыла! Ты врешь!

Вандерфилд отставил бокал и уперся локтями на колени, глядя в упор.

– Я вру? – мягко произнес он, делая упор на первом слове. И улыбнулся. Да так, что мне плохо стало. – Что ты, я предельно честен. А пол грязный. Мой снова.

И вот тут все встало на свои места. Я смотрела на гада, гад смотрел на меня. И мы оба знали правду. Что год в ВСА окажется самым худшим в моей жизни.

***

Сволочь аристократичная, бездушный сноб, гад белобрысый!

Сколько новых слов и определений я придумала для своего «нанимателя», пока драила его апартаменты! Правда, ругалась я в своей голове, понимая, что произнесу хоть слово – и мне же будет хуже. К моему ужасу и удивлению, у проклятого Вандерфилда оказалась не одна комната, а целых три! Три комнаты, раздери меня дубогрыз! У студента! Да вся наша квартирка в Котловине была меньше, чем помещение, в котором проживал один учащийся ВСА!

И каждая комната с набором дорогущей мебели. Святой Фердион, да мне даже прикасаться было страшно ко всему этому бархату, паркету, мрамору и лаку! Если честно, это были самые красивые помещения, которые я видела в жизни. И все новое, целое! Никаких трещинок на столе, сколов на ручках, потертостей на сидениях. Изумительно. Если бы не злость, я, наверное, вообще не решилась бы прикоснуться ко всему этому великолепию. Но за плечом стоял и усмехался человек, от вида которого внутри поднималось что-то темное и яростное.

Стоило лишь вспомнить свое падение в реку, а потом долгую дорогу домой – как я шла, шатаясь и покрываясь ледяной коркой, – и всю мою нерешительность смыло студеной водой. Лекарь тогда удивлялся, что я выжила. Я и сама удивлялась – дойти в подобном состоянии сродни чуду. Или магии. Верно, лишь благодаря случайно пробудившимся во мне силам, я и доползла в тот день. А если бы дар не пробудился? Если бы…

Так что терла и мыла я со злостью, поджав губы и пытаясь не смотреть в сторону хозяина. Вот только толку от этого было чуть. Стоило мне закончить, гаденыш приказал мыть заново. Видите ли, на полу остались следы от моих грязных ботинок!

– Да, и не забудь почистить ковер, – кивнул небрежно Вандерфилд.

Я – уже багровая от усердий и взмокшая, лишь зубами скрипнула.

– Он же чистый!

– Разве? – Вандерфилд с деланным удивлением поднял светлые брови, взмахнул рукой с бокалом и на пушистый ворс полетели капли красного вина.

Я опешила, глотая все те оскорбления, что пришли мне на ум. Вина в нашем доме не водилось, но я хорошо знаю, как тяжело отмывать пятна от ягодного сока. А это примерно одно и то же!

Вандерфилд криво усмехнулся, внимательно глядя в мое пылающее лицо.

– Что-то не так? Тебе что-то не нравится? – почти ласково поинтересовался он.

Скрипнула зубами.

– Мне нужны средства для чистки ворса. Его нельзя мыть мылом, можно испортить.

– Испортишь – будешь выплачивать, – еще нежнее произнес этот гад.

Я тяжело втянула воздух. Выплачивать? Да этот проклятый ковер стоит дороже нашей квартиры в Котловине!

– И это касается всех вещей, – усмехнулся Вандерфилд. – Поняла?

Хотелось заорать «за что? » – но я снова промолчала. Глупый вопрос. Аристократы все такие – напыщенные и высокомерные. А я нанялась в прислуги, так что молчи, Тина.

Вздернула подбородок, смахнула со лба прилипшие пряди и выдавила улыбку.

– Трудно не понять, когда так доходчиво объясняют. Позволь, я посмотрю, какие моющие средства есть в чулане? Те, которых не хватает, нужно приобрести.

В глазах Эша мелькнул удивленный огонек. А может, мне и показалось, я уже не смотрела. Деловито прошла в ванную и открыла дверцу.

– Это не чулан, это кладовая, – насмешливый голос за спиной заставил вздрогнуть. И что он за мной таскается, это Вандерфилд? Заняться нечем? – Хотя откуда тебе знать… Ты ведь с окраины. У вас там все – чулан.

– Очень смешно, – я перебирала пузатые бутылки, разбираясь в наклейках. И не сдержалась: – Да, я с окраины. Из Котловины, как говорят такие, как ты.

– Ого, слышу классовую ненависть, – насмешки в хрипловатом, словно простуженном, голосе стало больше. – Если ты так ненавидишь нас, то зачем выгрызала себе место в ВСА? Сидела бы и дальше за оградой.

– Я ничего не выгрызала! Мне просто предложили учебу здесь! – вцепилась я в бутыль, пытаясь прочитать хоть слово на этикетке, но буквы прыгали перед глазами.

– Лгунья, – Эш стряхнул с рукава невидимую соринку. – Даже на места поломоек огромная очередь. Сюда невозможно попасть «просто». И это все знают!

Гневно вскинула голову. Зеленые глаза снова сверлили мою голову, а просторная ванная комната показалась слишком маленькой. Впрочем, теперь нам двоим везде будет тесно, это очевидно. Хотела заорать, что не вру, даже рот открыла. Но передумала. Дернула плечом, подхватила ведро, наполненное чистой водой.

– Думай, что хочешь.

И прошла мимо, с трудом удержавшись от искушения толкнуть наглеца или окатить мыльной пеной его замшевые туфли. Но сделав это, я мигом вылечу из ВСА. К сожалению, мы оба это понимали.

Опустилась на колени возле красных пятен, обезобразивших ворс, осторожно нанесла раствор мягкой губкой. И не жалко этому проклятому аристократу портить столь красивую вещь? Хотя он меня в реку скинул, а тут какой-то ковер… Ничего этим бездушным не жалко. Души нет – и жалеть нечем!

Вандерфилд снова уселся в кресло.

– Ты хоть читать умеешь? Вас в Котловине этому учат?

Я прикусила изнутри щеку. Вскинула голову и заморгала с видом деревенской дурочки.