Хранитель талисманов I - Юлия Давыдова

***

В комнате Велехов сел на кровать, стараясь не делать лишних движений. Боль опять скапливалась, опять разрасталась. С каждым ударом сердца тихо вспыхивала, словно потухший, но ещё горячий внутри уголёк, грозящий снова запылать, если кто-нибудь по неосторожности на него подует.

Никита вытащил из сумки вторую упаковку таблеток, взял целую пригоршню в рот, но, едва почувствовав знакомый привкус горечи, выплюнул. Сил проглотить это, не было.

С улицы внезапно раздались весёлые голоса парней. Похоже, все вернулись.

– Хатат, куда веники?

– На лавку.

– Не поместятся!

– Утрамбуй!

Велехов вышел в коридор и увидел, что двери девичьих спален открыты. В них никого не было, а снизу доносились звонкие голоса:

– Дайте блин!

– Софья, а где сметана?

Хатат громко позвал с улицы:

– Русалочки мои! Баня готова!

Судя по топоту, вся девичья половина убежала во двор, прихватив блины с собой.

В передней Софья раздавала парням полотенца.

– Никита, иди сюда! – весело сказала она, увидев его на лестнице.

– Софь… – он покачал головой, – я подожду.

– Чего? Снега летом? – усмехнулась та.

Женщина вручила Велехову полотенце, не принимая возражений, и отправила в дверь:

– Вперёд!

Обе бани дымили. Возле одной собралась горка из босоножек, и висели девчоночьи сорочки. Во вторую как раз заваливалась толпа парней. Из открытой двери дышало мокрым теплом, и поднимались струйки пара. Иван уже без одежды собирал в охапку веники, сложенные на лавке.

– Никит? – позвал Рир, вися одной ногой на пороге бани. – Пошли, сердце у тебя нормально бьётся, выдержишь.

– Прям кардиовизор, – покачал головой Велехов. – Откуда знаешь, как у меня сердце бьётся?

– Слышу, – отмахнулся Рир.

Иван подтолкнул племянника к двери:

– Заходи, страдалец, всё хорошо будет.

Сопротивляться явно было бесполезно, так что Никита вдохнул горячий воздух и шагнул внутрь.

Пока он сидел на нижней полке, парни отхлестали по первому венику. Иван окатил себя холодной водой, смывая десяток другой листьев, прилипших к спине.

– Ух, хорошо! – завыл он и кивнул племяннику на верхнюю полку. – Ложись.

– Да нельзя мне, – возразил тот.

– Ложись, говорю! – насмешливо приказал Иван.

Рир подтолкнул парня веником:

– Давай.

– А, чёрт с вами! – сдался наконец Никита.

Первые же шлепки берёзового веника напомнили ему, как давно он не был в бане. Живое тепло приятно пошло сквозь тело, расслабляя мышцы.

– Нежнее, нежнее с болящим, – смеялись парни.

Через несколько минут Велехов, не заметив как, задремал. Голоса и смех ещё слышались, но туманная дымка уже уносила его далеко, далеко. И где-то в незнакомом месте, среди разрушенных строений, вновь возник белый волк, окидывая его хищным взглядом…

Иван опустил веник. По бане расходился аромат сон-травы, аккуратно вплетённой в ветки берёзы. Парни быстро распахнули двери до улицы. А то и самим можно было уснуть. На порог поднялся Хатат. Иван кивнул ему:

– Позови Арнаву.

Во сне Никита прятался за разрушенными колоннами странного белого города от зверя, идущего за ним по пятам. Небо вспыхивало красным, словно древние боги в ярости поджигали облака. Рычание внезапно раздалось совсем рядом, и огромный волк внезапно бросился на парня, сваливая его на камни. Велехов выставил руки, защищаясь, но… белый зверь ткнулся носом в его ладони, игриво толкнул и отступил. Он исчез в золотом луче света, озарившем город сквозь облака. Они расходились, светлея всё больше, пока бело-голубая дымка не заволокла пространство, и странный гул не поглотил сознание.

Ледяная вода потекла в лёгкие, замораживая дыхание, наполнила собой всё тело. И оно само будто стало медленным течением, сквозь которое внезапно прошли сотни быстрых ручьев. Что-то тяжёлое и вязкое вышло через кончики пальцев, сопротивляясь, цепляясь.

Никита ощутил, что дышит. Грудь поднималась так, будто рёбра внутри расширялись, и расправлялись лёгкие. И он не спит. Он в сознании! Велехов открыл глаза, едва поняв это…

Арнава стояла над ним. Её глаза источали синее пламя, по волосам бежали серебряные искры. И кожа на теле вспыхивала символами, видимыми сквозь прозрачную мокрую сорочку. Она улыбнулась, заметив, что Никита очнулся, и провела рукой над его лицом, заставляя вновь опустить веки. На сей раз, это не было мигом.

***

В комнатах гулял ветер. От сквозняка двери спален бесшумно открывались, застывая на мгновение, и снова приходили в движение, словно ветер заглядывал в каждую комнату, настойчиво что-то ища. С улицы раздавался смех: парни и девушки играли, гоняясь друг за другом с полными вёдрами воды.

Сквозь дрёму Никита испытывал странное ощущение изменений. Его сухое, истощённое тело заполнялось потоками живой крови, и вся она растекалась в разных направлениях, торопясь наполнить собой все органы. Боли не было. Ни тонкого отголоска, ни намёка.

Открыв глаза, Велехов увидел Арнаву. Она сидела рядом с ним на кровати, видимо ожидая, когда он проснётся. И снова в девушке ничего не было от недавнего облика, ни сверкающих волос, ни символов на теле. Только, глубоко в зрачках синих глаз что-то чудилось, вроде мерцания, похожего на игру света в драгоценных камнях.

– Что случилось? – спросил Никита. – Я опять в обмороке был?

– Можно и так сказать, – кивнула Арнава.

– И сколько?

– Почти десять часов.

Велехов вздохнул:

– Рекорд.

Арнава помогла ему подняться и, встав на ноги, Никита не сразу сделал шаг. Собственное тело казалось непривычным – лёгким, пустым, горячим. Щёки пылали.

– Что-то не так, – произнёс он.

– После жаркой бани и не такое бывает, – невозмутимо пожала плечами девушка.

Никита внимательно взглянул на неё.

– Что ты со мной сделала? – прошептал он.

И заметил, что Арнава поднимает свой волшебный пальчик к его лицу.

– Стой, стой, стой! – Велехов выставил руки, защищаясь. – Не хочешь, чтобы я спрашивал, ладно. Только не надо вот этого.

Он кивнул на выставленный пальчик девушки.

Арнава смотрела на Никиту ещё мгновение, и на её лице всё больше появлялась улыбка.