Покопайтесь в моей памяти - Екатерина Островская

– Серебряная монета не предназначалась для обращения, а только для того, чтобы вручать ее в качества подарка. Россия – первая страна в мире, которая начала выпускать памятные юбилейные монеты, и только потом другие страны. Про серебряный фамильный рубль знают все. Но Павел Уткин – автор монеты и гениальный гравер – сначала изготовил двадцать штук золотых рублей и преподнес их Николаю. Правда, шесть из них оказались с браком, но остальные были подарены членам европейских королевских семей, посетившим Петербург. До настоящего времени не сохранилось ни одного золотого рубля. Кроме этой монеты, которая, скорее всего, пятнадцатая, о которой ничего не известно. Вполне возможно, это самый первый – отчеканенный в качестве пробника – экземпляр.

Сухомлинова уже изучала текст на мониторе компьютера.

– Про золотой фамильный рубль здесь сказано, что это легенда, – сказала она.

– Потому что никто его не видел.

– В любом случае мы должны оставить его для экспертной оценки.

Мужчина протянул руку, и Сухомлинова не сразу, но отдала ему монету.

– За сколько вы хотите выставить лот?

– Начальная стоимость пять миллионов евро.

– Сколько? – не поверила своим ушам Елизавета Петрована.

– В последний раз за серебряный фамильник дали на аукционе в Берлине полмиллиона евро. А за обладание этой монетой будет серьезная борьба – можете мне поверить.

– Не может монета стоить как яйцо Фаберже, – усомнилась Сухомлинова…

– Вы не знаете нумизматов. Самые азартные из них – это очень и очень богатые люди. Для них десять-двенадцать миллионов евро – то же, что для вас десять рублей, которые не делают вас богаче или беднее. А на десять нынешних рублей в наше время ничего не купишь.

– Почему на аверсе этой монеты указан еще один номинал – десять с половиной злотых, если она не предназначалась для массового обращения?

Мужчина пожал плечами:

– Воля императора. Тогда, после присоединения Польши, все монеты выпускались с двойным номиналом.

Посетитель поднялся.

– Вы ничего не хотите мне сказать? – попыталась остановить его Сухомлинова.

Мужчина улыбнулся:

– Мой адрес вы теперь знаете. Если захотите продолжить разговор, подъезжайте.

Она смотрела, как он уходит. Потом откинулась на спинку кресла и закрыла ладонями лицо. Потом опустила руки и выдохнула. То, что произошло, показалось вдруг чем-то нереальным, какой-то сказкой или сном. Сухомлинова даже встряхнула головой, чтобы снять это ощущение. И только сейчас вспомнила, что должна была сделать прежде всего. Взяла телефон и набрала номер Охотникова.

– Что-то интересное? – спросил бывший сокурсник.

– Только что мне принесли золотой фамильный рубль.

В трубке повисла тишина.

– Алле, – осторожно напомнила о себе Елизавета Петровна.

– Золотого фамильника нет в природе, – тихо произнес Охотников.

– Я знаю, – согласилась Сухомлинова.

– Ты оставила монету на экспертизу?

– Зачем, если такой монеты нет в природе.

– Почему не позвонила мне сразу?

Она не успела ответить, как он перешел на крик.

– Лиза, если есть какие-то сомнения, оставляешь предмет на экспертизу, на оценку… Кстати, сколько он просил?

– С чего вы взяли, что это был мужчина? Может, это была женщина.

– Баба? – не поверил начальник. – Правда, что ли? Такого не может быть.

– Вы правы – это был немолодой мужчина. Очень элегантный… Он сказал, что начальный лот не ниже пяти миллионов евро.

– Где-то так, – согласился Юрий Иванович, – ты паспортные его записала?

– Нет, потому что этот золотой рубль – подделка.

И тут пошли гудки. Но не прошло минуты, как Охотников позвонил снова.

Она приняла вызов, но не успела даже слова сказать, потому что сразу услышала:

– Дура!

Бывший сокурсник на этом и закончил разговор. Елизавета Петровна, разумеется, обиделась и даже подумала о том, что терпеть такое больше не будет – надо срочно написать заявление об увольнении. Она заглянула в ящик стола в поисках чистого листа, но там не было ничего, кроме электронных весов и лупы. Сухомлинова откинулась на спинку рабочего кресла, лицо ее горело. Хотелось плакать от бессилия.

Открылась дверь, и в помещение зашел Охотников. Он опустился на стул для посетителей, на котором совсем недавно сидел владелец уникальной монеты, и наклонился к окошку, пытаясь перехватить взгляд Елизаветы Петровны. А та смотрела в сторону, едва сдерживая слезы.

– Ты что такая красная? – поинтересовался он. – Обиделась, что ли? Тогда извини – я не со зла. Но есть правила: мы же договорились с тобой. Если кто-то принесет что-то стоящее… Даже если это подделка, то все равно сразу звонишь мне. Я просто опешил от такой новости, а ты даже в паспорт его не заглянула. Золотой фамильный рубль – легенда, но я знал человека, который видел эту монету. Владел этим рублем… Вернее, он говорил, что этот рубль у него есть. Некий дядя Сема… Если честно, не был знаком с ним лично. Фамилии его я не помню, но могу узнать. Он был коллекционером, собирал все подряд: картины, иконы, фарфор, монеты… Коллекция монет у него была уникальной. Причем у этого дяди Семы были исключительные не только вкус, но и нюх. По слухам, он стал собирать свою коллекцию во время блокады. Имел возможность доставать продовольствие и потом обменивал на антиквариат. Но его коллекцию могли видеть только самые приближенные люди – те, кому он безусловно доверял. Одного из них я немного знал: так вот он уверял, что дядя Сема показывал ему золотой николаевский фамильный рубль.

– Где сейчас эта коллекция?

– Никто не знает. А дядю Сему убили уже лет тридцать назад. Грабители проникли в его квартиру, вынесли все, что смогли. Скорее всего, искали именно эту монету. Старика пытали. Мучили, видимо, долго. Потому что он умер от этих пыток. Напали на него не случайно…

– Кто-то навел? – догадалась Сухомлинова.

Охотников кивнул и вздохнул.

– Теперь ты понимаешь, почему так важно было узнать, кто принес нам эту монету. Через него можно выйти на убийц. Ты сказала, что он немолод.

– Немолод, элегантен, воспитан…

– Под такое описание любой подойти может. Да хоть бы и я. Надо что-то конкретное указать. Ты в случае чего фоторобот составить сможешь?