Хорошие родители дают детям корни и крылья - Дэниэл Дж. Сигел

Влияние типа привязанности на поведение определяется тремя системами мозга. Одна из них – система вознаграждения. Привязанность приносит удовлетворение (то есть вознаграждение). Вторая система ощущает телесные процессы и регулирует их. Она играет фундаментальную роль для нашего выживания. Третья система иногда называется «системой ментализации». Она определяет восприятие собственного разума и разума наших опекунов. Для простоты мы можем назвать ее умозрением (майндсайтом). Система вознаграждения, регулировка телесных процессов и умозрение – три отдельные мозговые системы, переплетенные с привязанностью, как в детстве, так и в зрелом возрасте.

Давайте посмотрим, как действуют эти системы в случае избегающей привязанности.

Когда люди с избегающей привязанностью оказываются в ситуации, которая активирует систему этой самой привязанности, то для регулировки физиологических функций они отключают систему вознаграждения мозга с ее потребностью к физическому и душевному контакту. Но при этом также отключается система умозрения, которая может воспринимать умственное состояние опекуна и даже самого человека. Оказывается, что майндсайт и регулировка физиологических функций сосредоточены в правом полушарии мозга. Мы можем понять это, исходя из предположения, что у людей с историей избегающей привязанности доминирует левое полушарие, определяющее их образ жизни. Результат такой адаптивной нейронной стратегии выживания заключается в том, что чувствительность к невербальным сигналам (визуальному контакту, выражениям лица (включая слезы), тону голоса (в том числе гневному или расстроенному), позам, жестам, интервалам и интенсивности реакций) значительно снижена у взрослых людей с пренебрегающим типом привязанности, имевших в детстве избегающую привязанность к родителям. Кроме того, во время консультаций или обычных разговоров для таких людей характерно настойчивое повторение того, что они не помнят свои детские переживания. И это правда не только для раннего детства (до трех лет), но и для воспоминаний об отношениях в начальной и средней школе.

Как эти выводы согласуются с предположением о доминировании левого полушария мозга? Дело в том, что невербальные сигналы и автобиографическая память занимают ключевое положение в правом полушарии! Отказ от использования правого полушария в этой модели привязанности позволяет человеку избежать расстройства от неудовлетворенной потребности в заботе и душевной близости в прошлом. Проблема в том, что эта адаптивная стратегия заставляет человека продолжать создавать эмоциональное отчуждение в настоящем времени. Даже письменные описания того, как эти люди воспринимают жизнь, «пренебрегают» пониманием важности близких отношений. Именно поэтому их тип привязанности получил название «пренебрегающей».

Мы постоянно видим эту сосредоточенность на внешнем, физическом мире (а не на внутреннем мире) во время практических занятий с подростками и взрослыми людьми. Они рассматривают мир так, как будто существует лишь его физический аспект – то, что можно потрогать, измерить или взвесить. Они считают, что реальность существует исключительно во внешнем плане бытия. Разумеется, физический мир реален. Но не менее реален умственный и эмоциональный мир – субъективное внутреннее море, которое наполняет нас мыслями и чувствами, надеждами и мечтами, питает наши желания и побуждения. Хотя все эти чувства называются субъективными, это не делает их нереальными; просто они происходят внутри нас. Возможно, их нельзя измерить, но они являются одним из главных, если не самым главным аспектом нашего внутреннего и внешнего благополучия.

Когда дети имеют избегающую привязанность к конкретному опекуну, эта «фигура привязанности» проявляет необыкновенную слепоту к их внутреннему миру. Дети просто не могут достучаться до них. Со стороны это выглядит так, как будто личное «я» ребенка остается практически незамеченным, непризнанным и невостребованным. В итоге у таких детей возникает внутренняя блокировка, удерживающая их от знакомства с собственным внутренним миром. Майндсайт находится на жесткой диете. Способность видеть внутреннее море остается, но не развивается… до поры до времени. Опять-таки, это справедливо как для детей, так и для родителей: никогда не поздно развить в себе эту внутреннюю способность.

Именно поэтому такие дети становятся взрослыми людьми с «особенным отношением к привязанности». Взрослый человек переносит свою стратегию адаптации к детской привязанности на свои текущие взаимоотношения. Он не видит «внутреннего моря» ни в самом себе, ни в других людях. Исследования показывают, что дети с избегающей привязанностью более склонны к развитию пренебрегающей привязанности в зрелом возрасте. Они ведут эмоционально отстраненную жизнь, пренебрежительно относятся к важности отношений, часто избегают близости и отвергают попытки установить контакт на более глубоком или осмысленном уровне. Они могут стать невероятно успешными людьми в отдельных областях своей жизни – возможно, даже окажутся превосходными собеседниками и ораторами. Но из-за своего страха перед близостью они пренебрегают важностью серьезных отношений и таким образом живут без глубоких внутренних связей. Внешне они могут вести себя так, словно их стремление к близости отсутствует, а способности никак не задействованы, но это лишь стратегия для поддержания физиологических функций. Понятие «мы» не прижилось в детстве, поэтому одинокая жизнь может быть полезным приспособлением к отсутствию близости на самом раннем жизненном этапе. В результате их партнеры тоже часто испытывают одиночество и эмоциональную отчужденность, а дети с высокой вероятностью обречены на такое же отношение к окружающему миру. Таким образом, пренебрегающий родительский подход к воспитанию сильно отличается от подхода с надежной и свободной привязанностью.

Вспомним классическую шутку «тук-тук, хнык-хнык». Заключительная реплика отлично передает модель пренебрегающей привязанности у отца ребенка.

Отец: Тук-тук.

Ребенок: Кто там?

Отец: Хнык-хнык.

Ребенок: Хнык-хнык?

Отец: Перестань хныкать.

Этот пренебрежительный ответ происходит от личного жизненного опыта отца, чьи эмоциональные потребности никогда не воспринимались и не оценивались должным образом. По контрасту, когда родители реагируют чутко и заботливо, ответ выглядит совсем иначе.

Отец: Тук-тук.

Ребенок: Кто там?

Отец: Хнык-хнык.

Ребенок: Хнык-хнык?

Отец: Ох, ты плачешь? Расскажи, что случилось.

Во втором диалоге игра слов выглядит не так убедительно, но демонстрация любви и внимания убедительнее любых слов.

Амбивалентная и озабоченная привязанность

Второй из трех типов ненадежной привязанности – амбивалентная привязанность. У взрослых людей она приводит к другому ряду проблем в отношениях с детьми. Дети с избегающей привязанностью, которых мы только что обсуждали, обычно становятся отчужденными от других и от собственного внутреннего мира взрослыми людьми, они избегают проявления эмоций и формируют пренебрегающую модель привязанности. Для них это лишь способ выживания. Такая стратегия отчасти минимизирует привязанность через нервную реакцию отступления к левому полушарию мозга, где доминирует логика и лингвистика.

Дети с амбивалентной привязанностью становятся взрослыми людьми, живущими в атмосфере хаоса, тревоги и неуверенности. Вместо эмоциональной пустыни их реакция на жизненные пертурбации часто похожа на эмоциональный потоп. Бурный опыт восприятия достался им от родителей, которые иногда демонстрировали близкое присутствие в их жизни, а иногда не делали этого. Такое «перемежающееся подкрепление» – непоследовательность близкого присутствия родителей – фактически усиливает потребность ребенка в привязанности. Дети узнают, что они не могут все время рассчитывать на чуткость, заботливость и внимание, и эта непоследовательность оставляет их в полной неуверенности и недоумении насчет отношений с родителями и с миром в целом. В результате они становятся взрослыми людьми, без ясного ощущения внутренней надежности, стоящего за близкими отношениями. В отличие от ребенка с избегающей привязанностью, который минимизирует свою потребность во взаимодействии, ребенок с амбивалентной привязанностью усиливает это побуждение.