Холодное железо - Джо Аберкромби

– Когда долго живешь, видишь, как все рушится… Каприле – где его былая слава?

Витари насмешливо поглядела на Монцу.

– Ваша работа, не так ли?

– Масселия, позорно сдавшаяся Орсо, – где ее неприступные стены?

Улыбка Витари стала шире.

– И это ваша? ..

– Борлетта пала, – все сокрушался Коска, – отважный герцог Кантейн погиб.

– Да, – рявкнула Монца, не дожидаясь, пока Витари снова откроет рот.

– Из восьми участников непобедимой Лиги осталось пятеро, а скоро будет четверо, и трое из них, как всем известно, не отличаются остротой ума.

Монца отчетливо расслышала шепот Балагура:

– Восемь… пять… четыре… три…

К складу как раз подъехали последние трое, за которыми, словно след по воде за тремя утками, тянулись разодетые приближенные. Младшие компаньоны Лиги Восьми. Лирозио и герцог Пуранти, вида весьма воинственного благодаря великолепным доспехам и еще более великолепным усам. Юная графиня Котарда из Аффойи – бледненькая девица, казавшаяся еще бледнее в светло-желтых шелках, от которой ни на шаг не отставал ее дядя и первый советник. Первый любовник, по словам некоторых. Последним ехал Патин, Первый Гражданин Никанте, – с нечесаными волосами, одетый в рубище и подпоясанный веревкой, дабы показать, что он ничем не лучше последнего крестьянина на его попечении. По слухам, Патин носил шелковое нижнее белье и спал в золотой кровати, причем отнюдь не в одиночестве. И это скромнейший из влиятельных…

Парад величия продолжался, и Коска уже разглядывал следующих его участников.

– Силы небесные! Кто эти юные божества?

Смотрелась парочка изумительно, ничего не скажешь. Они восседали на одинаковых серых скакунах, держались с одинаковой горделивостью. Облачены были в белое и золотое – цвета, безупречно гармонирующие между собой. Белоснежное платье девушки плотно облегало ее неправдоподобно стройную и высокую фигуру, сзади тянулся длинный шлейф, расшитый сверкающей нитью. Золоченая кираса юноши сияла, как зеркало, скромную корону его украшал единственный камень. Такой огромный, что Монца могла разглядеть грани на расстоянии в сто шагов.

– Экая невероятная царственность, сдохнуть можно, – усмехнулась она.

– Я прямо-таки носом чую запах величия, – подхватил Коска. – Встал бы на колени, если бы не боялся, что они подломятся.

– Его августейшее величество, верховный король Союза. – Голос Витари был сама язвительность. – И его королева, разумеется.

– Тереза, жемчужина Талина. Ох и сияет…

– Дочь Орсо, – процедила сквозь зубы Монца. – Сестра Арио и Фоскара. Королева Союза и… потаскух в придачу.

Толпа при виде короля – пусть он был чужестранцем на стирийской земле, пусть к амбициям Союза здесь относились с величайшей подозрительностью, пусть жена его была дочерью Орсо – разразилась приветственными криками куда громче, чем при виде собственного престарелого канцлера.

«Люди чаще отдают предпочтение вождю, который выглядит великим, – писал Бьяловельд, – нежели тому, кто таковым является».

– Не сказал бы я, что он самый нейтральный из посредников. – Коска задумчиво выпятил нижнюю губу. – Связан с Орсо и его выводком так крепко, что пальца не просунешь. Муж, брат и зять в одном лице…

– Разумеется, он считает себя выше подобных низменных соображений. – Монца скривилась, глядя на приближавшуюся королевскую чету.

Казалось, в этот серый и грязный город они случайно съехали прямо со страниц какой-нибудь героической сказки. Для полноты картины не хватало лишь крыльев у скакунов. И как только прицепить не догадались? .. На шее у Терезы красовалось великолепное длинное ожерелье из огромных камней, сверкавших на солнце так ярко, что смотреть было больно.

Витари покачала головой.

– Сколько драгоценностей можно навешать на одну женщину?

– Еще чуть-чуть – и задохнется под ними, сучка, – прошипела Монца. Рубин, подаренный Бенной, казался в сравнении с этими камнями детской безделушкой.

– Зависть препаршивая штука, дамы. – Коска подтолкнул локтем Балагура. – По мне, так она очень даже ничего, правда, друг мой? – Тот не ответил, и наемник пристал к Трясучке: – Правда?

Северянин коротко покосился на Монцу.

– По мне, не очень.

– Что вы за люди! В жизни не встречал таких бездушных парней. Моя весна, быть может, давно и миновала, но сердце по-прежнему молодо, не то что у вас. Оно еще способно дрогнуть при виде юной влюбленной парочки.

Монце, однако, в пылкие чувства между королем и королевой не верилось, сколько бы те ни улыбались друг другу.

– Несколько лет назад, до того, как она стала королевой… всего, кроме собственного ума… Бенна поспорил со мною, что уложит ее в постель.

Коска поднял бровь.

– Любил твой брат сеять свое семя где ни попадя. Ну и? ..

– Оказалось, что он не в ее вкусе.

На самом деле оказалось, что Монца интересовала ее куда больше…

За королевской четой почтительно следовала свита, превосходившая своим великолепием сопровождение всей Лиги Восьми. Не менее двух десятков фрейлин, тоже обвешанных драгоценностями с головы до ног. Дворяне из Срединных земель, Инглии и Старикланда, в мехах, с тяжелыми золотыми цепями на плечах. Сзади тащились тяжеловооруженные всадники, чьи доспехи покрывала пыль. Каждому приходится глотать ее за вышестоящими. Уродливая правда власти.

– Король Союза… – задумчиво вымолвил Трясучка, глядя вослед проехавшей чете. – Это же самый могущественный человек во всем Земном круге, да?

Витари фыркнула:

– Это человек, за которым он прячется. Ты, похоже, не слишком-то разбираешься в политике?

– В чем?

– Во лжи. Союзом управляет Калека. А этот мальчик со всем своим блеском – лишь маска, которую он носит.

Коска вздохнул.

– Осмелюсь предположить, и ты наденешь маску, если будешь выглядеть, как Калека…

Ликующие крики удалились вслед за королем и королевой, и на смену им пришло угрюмое молчание. Сделалось так тихо, что Монца услышала поскрипывание колес, когда по улице тронулся золоченый экипаж. По бокам от него двигались колонны грозного вида стражников, чье оружие сверкало не так ярко, как у союзных, зато выглядело пригодным к делу. Следом ехала толпа разряженных и непригодных ни для какого дела господ.

Монца крепко сжала правый кулак, потревожив искалеченные косточки. Боль пронзила кисть, отдалась в плечо, и губы девушки тронула мрачная улыбка.