Большой куш нищей герцогини - Дарья Донцова

Речь Петрова прервал звонок.

– Да, – резко ответил Алексей, – нет. Я в дороге, еду на комбинат. Так. Поворачиваю назад. Спасибо, что предупредил, уже лечу. Задержи их.

Алексей встал.

– Федя, завтра договорим. Приезжай сюда к десяти утра. Это единственное место, где я могу без опаски все объяснить. Вот, держи ключ от апартаментов.

– Кому принадлежит квартира? – проявил любопытство сын.

– Все завтра, – бросил на ходу отец.

– Ты куда? – не успокаивался парень, входя с Алексеем в лифт.

– Бизнес, – отмахнулся Алексей, – вечный адреналин и непредсказуемость. Люблю его за то, что не дает от скуки пропасть.

На следующий день точно в указанное время Федор приехал в жилой комплекс, открыл полученным от отца ключом дверь, вошел в апартаменты, понял, что он здесь один, и не удержался, пошел бродить по комнатам. Чем дольше Харитонов ходил, тем больше ему нравилась квартира. Четыре комнаты, столько же санузлов, кабинет, гостиная, столовая с кухней, выход на крышу, там крытая терраса. Имей Федя возможность, он бы купил именно такое жилье: просторное, светлое, с панорамными окнами. И мебель правильная, и осветительные приборы замечательные, и кухня что надо.

Осмотрев все, парень вернулся в кабинет, сел в кресло за столом и увидел папку с надписью: «Отдать Федору Харитонову». Прочитав свою фамилию, он удивился, открыл скоросшиватель и обомлел. Внутри лежали документы на квартиру, в которой он сейчас находился. Апартаменты принадлежали ему.

Несколько раз прочитав бумаги, Федор позвонил отцу.

– Алло, – ответил незнакомый женский голос.

– Простите, я ошибся номером, – сказал Харитонов.

– Вам нужен господин Петров? – спросила незнакомка.

– Да, – изумился Федя.

– С прискорбием сообщаю, что Алексей Николаевич скоропостижно скончался, – почти шепотом договорила дама, – ваш номер определился как телефон Харитонова.

– Это я, – ошарашенно подтвердил Федор.

– Анна, помощник секретаря Алексея Николаевича, – представилась женщина, – о дате похорон сообщим вам на Ватсап. Убедительная просьба не звонить по домашнему телефону. Семья в шоке.

– Да, – пробормотал Федор, – конечно. Понимаю.

На похороны он не пошел. Нет, он очень хотел проститься с отцом, но его невероятная схожесть с покойным могла вызвать недоумение, перешептывания и сплетни.

Глава 7

Анастасия Егоровна замолчала.

– Чем мы можем вам помочь? – осведомился Костин.

Моя соседка показала на коробку, которую принесла к нам домой, а теперь привезла в офис.

– Откройте, пожалуйста.

Володя встал и снял крышку.

– Достаньте содержимое, – попросила Петрова.

И тут зазвонил телефон.

– Простите, – сказал Костин и взял трубку. – Кто? Харитонов?

– Федя! – обрадовалась Анастасия. – Я написала ему, куда направляюсь, просила приехать.

– Пусть поднимается, – распорядился Володя.

– Мальчик вам сейчас все сам объяснит, – обрадовалась Анастасия.

Спустя время в кабинет вошел крепкий молодой мужчина.

– Феденька, – обрадовалась Анастасия, – я рассказала детективам о нашем знакомстве, сообщила все, что от тебя узнала.

– Добрый день, господа, – поздоровался Харитонов.

Костин не стал тянуть кота за бантик.

– Зачем мы вам понадобились?

Федор убрал рукой челку, упавшую ему на лоб.

– Отец объяснил: человек, который увидит картину, покажет, где находится состояние, о котором Алексей Николаевич говорил. Оно спрятано в надежном месте. Что это? Квартира? Дом? Погреб? Огород? Ответа нет. В каком месте зарыты, заперты, замурованы ценности? Я понятия не имею. Эти сведения должен получить, отдав картину. Кому? Где искать доверенное лицо? Даже приблизительно не знаю. Все подробности отец собирался сообщить во время нашей встречи, но ее прервал телефонный звонок. Алексей Николаевич велел мне приехать на следующий день, но беседа не состоялась из-за его скоропостижной смерти. Что я знаю? Надо отдать кому-то картину. Все. Я пребываю в растерянности. После кончины отца я выполнил его просьбу, наблюдал за вдовой. Знал, что ей не очень-то сладко, выждал срок, который Алексей Николаевич велел соблюсти. Но подошел к ней в супермаркете чуть раньше, чем следовало. Потому что она тогда оказалась в крайне плачевном состоянии.

– Почему вы не приехали к ней домой? – спросила я.

Федор замялся.

– Ну… э… Отец не хотел, чтобы члены семьи узнали о деньгах. Он полагал, что дети отберут у матери все.

– Вы получили от отца дорогое жилье, – сказал Володя.

– Да, – согласился Харитонов, – но я его об этом не просил. Понятия не имел, что Алексей Николаевич на мое имя хоромы приобрел. Если Анастасия Егоровна захочет, я отдам ей апартаменты.

– Федя вылитый Леша в молодые годы, – всхлипнула Петрова, – смотрю на него, и сердце переворачивается.

– Значит, все, что у вас есть, – это пейзаж, – резюмировал Костин.

– Еще название деревни – Муркино, – подсказал Федор, – последние слова отца звучали так: «Поедешь в деревню Муркино…» И тут его отвлек телефон.

– Это снимок? – удивился Костин. – Я думал, что картина.

Федор закинул ногу за ногу.

– Да, он так сказал. Я сам удивился, когда увидел, решил, что передо мной акварель.

И тут ожил до сих пор молчавший Захар Рамкин, наш компьютерщик.

– Берется фотография, обрабатывается определенным образом, получается полотно в любом виде: акварель, масло. Можно изменить местность, что-то добавить, убрать. На снимке развалины храма, я могу из них воссоздать собор.

– От церкви остался только первый этаж, как вы поймете, что было выше? – изумился Федор.

Рамкин посмотрел на Костина.

– Можно?

– Давай, – разрешил Володя.

Захар пощелкал своим телефоном над снимком, потом велел:

– Смотрите на плазму.

Мы все перевели глаза на экран, который висел на стене. На нем появилось изображение пейзажа. Оно раздвинулось, развалины остались слева, справа появилась колонка с крохотными фотографиями.

– Мы видим нижнюю часть окон с декором, ищем верхнюю, – пояснил Захар.

В левой части замелькали картинки, потом несколько штук остановилось и «переехало» на наш снимок.

– Вуаля вам битте, – обрадовался Рамкин, – быстренько управился, имеем законченный первый этаж и начало второго. Ясно?