Рутинёр - Павел Корнев

И мы выпили, но я особо на вино не налегал и потому, когда в подвал сбежал растрёпанный Уве, ещё сохранял достаточную, пусть при этом и весьма относительную, трезвость мысли.

– Проблемы? – поинтересовался я у школяра, когда тот облокотился на стол в попытке перевести сбившееся дыхание.

– Не совсем, – невнятно ответил Уве и закашлялся, принялся отхаркивать мокроту.

Микаэль покачал головой и наполнил третью кружку. Школяр вытер губы замызганным носовым платком, хлебнул вина и с шумом перевёл дух.

– Так что случилось? – потребовал я объяснений. – Не пустили в архив?

– Пустили, и Марту я нашёл, даже не одну, – успокоил меня слуга и протянул мятый листок с тремя написанными в столбец именами. – Но там такое, магистр… Такое!

– Какое такое? – вздохнул я. – Ты отдышись, не части. Излагай с чувством, толком, расстановкой…

Уве сделал ещё одни глоток и лишь после этого начал рассказывать о столь взволновавших его событиях.

– Из ратуши я пошёл в таверну «Под свиньёй», думал встретить Эберта, если они ещё не покинули город, – сообщил нам школяр. – А там – толпа! Не в таверне, у нашего отделения. Все злые как черти, за ворота пытаются прорваться, а их стражники не пускают. Заезд перегородили и палками самых резвых охаживают!

– Дела-дела! – присвистнул маэстро Салазар.

– Из-за чего сыр-бор? – спросил я. – Уве, ты ведь послушал, о чём люди толкуют?

Школяр смущённо покрутил головой.

– Ну они ругались в основном, магистр. И были очень злы на школяров. Я не рискнул приставать с расспросами…

– Наверное, оно и к лучшему, – решил я после недолгих колебаний.

Маэстро Салазар хмыкнул и многозначительно произнёс:

– А маркиза об этом ни словом не обмолвилась. – Он покрутил ус и добавил: – Странно – странно. Подозрительно!

– Она и не должна перед нами отчитываться, – заметил я и поднялся с табурета. – Давай-ка прогуляемся.

Микаэль кивнул.

– А давай!

– Мне с вами? – с надеждой уточнил Уве.

– Иди микстуры пей, – распорядился я.

– Да я…

– Бегом! – рыкнул на школяра маэстро Салазар и похлопал в ладоши. – Давай-давай!

Уве отошёл к двери, развернулся и неуверенно попросил:

– Жезл верните.

– Ещё чего удумал! – фыркнул бретёр.

– Но…

– Проваливай!

Микаэль метнул в школяра грязную тряпку, и тот спешно юркнул за дверь. Я покачал головой.

– Не слишком ты с ним круто? Это его жезл.

– И его жизнь, – кивнул маэстро Салазар. – Всё так. Но нравится он мне, пусть поживёт ещё.

– Не сгущай краски, – поморщился я.

Микаэль порывисто поднялся и раскинул руки.

– Посмотри на меня! – потребовал он. – Оцени моё эфирное тело!

Я рукой махнул.

– Брось!

– Нет, ты посмотри! – начал горячиться бретёр и с силой врезал кулаком по раскрытой ладони. – Оно всмятку! Я перегорел! Мне уже при всём желании не выправить эфирное тело. И чёрт бы с ним, проживу как-нибудь, но я не просто лишился способностей и убиваю тех, кого пытаюсь лечить, на меня и самого теперь целительная магия не действует. – Он указал на лоб. – Видишь какой рубец остался? А у тебя за полдня порезы затянулись!

– Мы сейчас об Уве говорим, не о тебе и не обо мне.

– У пацана едва залечено проткнутое лёгкое! И залечено оно, заметь, магией. Если он в том же темпе продолжит гробить своё эфирное тело, то не доживёт и до осени. Рана просто откроется, а там у него ещё и лёгочная артерия повреждена ко всему прочему.

Маэстро Салазар понимал в целительстве куда больше моего, так что я оспаривать его мнение не стал и лишь спросил:

– Ничего нельзя сделать?

Бретёр пожал плечами, налил в кружку вина, выпил.

– Самоконтроль, – произнёс он после этого. – Полностью отказываться от тайного искусства нельзя, но надо знать меру. Меру-меру. Понимаешь?

– Да чего тут не понять? – хмыкнул я и предупредил: – Встретимся на конюшне. – А сам поднялся в комнату, прихватил трофейный пистоль, отыскал Уве и погнал того обратно в подвал.

– Зачем мы здесь? – удивился школяр.

– Будешь держать оборону до нашего возвращения в город, – объявил я с непроницаемым выражением лица.

У слуги дёрнулся глаз.

– Вы серьёзно, магистр?

Я выставил у дальней стены крышку бочонка, вернулся к слуге и вручил мешок с трофейным кавалерийским пистолем, принадлежностями для чистки и пороховницами. Школяр разложил всё это богатство на столе и не удержался от восхищённого цоканья языком.

– Это мне?

– Владей!

От удивлённой улыбки школяра не осталось и следа.

– Намекаете, на магию мне больше полагаться не стоит?

– Твоя жизнь, – пожал я плечами и выложил на стол выправленный сеньорой Белладонной патент на огнестрельное оружие. – Если ещё не проникся осознанием того простого факта, что колдуны умирают точно так же, как простецы, мне до тебя уже не достучаться. Нужен козырной туз в рукаве или нет – решай сам.

Уве нахмурился было, но не удержался и принялся с интересом вертеть оружие в руках.

Ну ещё бы! Собственный пистоль – это же мечта любого мальчишки, пусть даже он десять раз маг.

Я в двух словах объяснил, как управляться с оружием, проконтролировал процесс заряжания и указал на крышку бочонка.

– Целься!

Паренёк вытянул руку, я отступил на шаг назад и зажал уши ладонями. Грохнул и заметался под сводчатым потолком хлопок выстрела, затянуло всё сизое марево порохового дыма. Когда оно рассеялось, стало видно, что пуля лишь слегка зацепила край крышки в её правом верхнем квадранте.

Оценив результат, я дал Уве пару советов, похлопал на прощание по плечу и оставил упражняться в стрельбе. Самому дышать пороховой гарью нисколько не хотелось, да и Микаэль уже заждался, опять ворчать будет…

2

В Риер пришло лето. Не слишком жаркое, скорее – удушающе тёплое. Северные ветра утихли, флюгеры на крышах неподвижно замерли, флаги и вымпелы обвисли, на небе не виднелось ни облачка. Микаэль ограничился жакетом, да ещё не стал застёгивать на все пуговицы сорочку; я надел камзол, а вместо шпаги сунул за оружейный ремень один из пистолей и прихватил с собой волшебную палочку. Едва ли приор здешней миссии ордена Герхарда-чудотворца отменил награду за мою голову, приходилось быть настороже.