Черная жемчужина раздора - Дарья Донцова

– Даже много для пары жильцов, – заметил Коробков.

– Согласна, – улыбнулась Елена, – в начале двухтысячных, когда дела Марии резко пошли в гору, она сделала масштабный ремонт, перестроила все здание. Санаторий в советские времена считался элитным, в нем отдыхали дети и жены партийных чиновников. Сейчас-то крупные политики отправляют свои семьи за границу. А в СССР это не приветствовалось. В здравнице было всего десять небольших номеров, их «нарезали» из просторных комнат. А в центральной части располагалась столовая. Сами Головины, как я уже говорила, жили в домике для прислуги. Заработав деньги, Мария вернула дому прежний облик. В левом флигеле снова появилось три просторных спальни с санузлами. В правом было четыре комнаты. В центре особняка кухня с залами для еды и отдыха, библиотека. Левый флигель после ремонта за ненадобностью вновь закрыли. Так он и стоял до женитьбы Игоря. И как встарь над калиткой поставили арку с названием «Черная жемчужина любви».

Мария Алексеевна отдала Кате ключи и заявила:

– Владей своей частью.

Екатерина и Игорь пошли осматривать свои владения. Вечером за ужином мать мужа поинтересовалась:

– Катюша, как тебе гнездышко?

Лена горько вздохнула:

– Кате бы выразить восхищение, поблагодарить ее, похвалить интерьер. Далеко не всякая свекровь отдает невестке половину своего дома. Но Катя, как обычно, заявила правду в глаза:

– Ничего, просторно. Хватит места и нам, и детям, и моей маме.

При словах «моей маме» Мария Алексеевна не смогла удержать улыбку на лице. Пару секунд она сидела с выражением крайнего изумления. А Катя продолжала:

– И придется ремонт сделать.

– Ре-монт? – по слогам повторила свекровь. – Но помещение в идеальном порядке. Я вернула особняку его первозданный облик, заперла флигель, который сейчас отдала вам. Никто там не жил.

– Стены затянуты тканью, – скривилась Катя, – везде жуткие хрустальные люстры, темные шторы – прямо мечта пещерного советского обывателя. Душно, пыльно, солнца нет. Я люблю светлые краски. Вредно жить в чулане.

– В чулане! – ахнула Мария. – Ты что, пошутила? Роскошное двухэтажное помещение в одном из самых красивых особняков Подмосковья никак нельзя назвать каморкой, где хранится всякая ерунда. Там прекрасный ремонт, живите и радуйтесь.

Екатерина притихла, потом осведомилась:

– Вы нам дарите полдома или просто пожить пускаете?

– Все, что имею, достанется после моей смерти сыну, – пообещала Мария.

– Значит, это не подарок, – подвела итог Катя, – я не имею права обустроить жуткую нору, как мне нравится. Игорь, давай лучше купим себе квартиру, пусть маленькую, но я там смогу жить, как хочу, а не так, как кто-то мне приказывает.

Глава 2

– Однако… – протянул Коробков. – Большая ошибка таким образом вести себя с матерью мужа сразу после свадьбы. Да и после двадцати лет совместной жизни тоже не стоит.

– Именно эти слова я повторяла Кате весь первый год ее жизни с Игорем, – заметила Елена, – но, к сожалению, она никогда не слушала ничьих советов.

Симпатичный молодой мужчина, который до сих пор сидел молча, вдруг произнес:

– Характер у моей первой супруги оказался гадким. Я сто раз пожалел, что женился. Хорошо, что Лена меня, дурака, простила. Понимаете? Да?

– Нет, – призналась я, – из того, что сейчас услышала, я поняла только, что ваша первая и вторая жены были знакомы. Когда умерла Екатерина, вы через какое-то время отвели в загс Лену.

Елена посмотрела на мужа, потом на меня:

– Мы сестры, родные. Катя чуть старше.

– Игорь сначала подружился с Леночкой, – сказала Мария Алексеевна, входя в комнату. – Я услышала, о чем вы говорите, и сразу решила включиться в беседу.

Мать Игоря села на свое место.

– Давайте расскажу все по порядку, а то мы беседуем, как окрошку делаем. Все накромсали и в кастрюлю свалили. Никто не против, если я опишу ситуацию последовательно?

Елена и Игорь молча кивнули, а мне сразу стало ясно, чья скрипка в этом семейном оркестре первая.

– Прекрасно, – обрадовалась Мария.

Повествование старшая Головина начала с момента смерти своего мужа, скульптора Андрея Борисова. Если посмотреть правде в глаза, она не особенно горевала, когда супруг утонул во время семейного отдыха на море. Андрей не зарабатывал денег, они с Марией спали в разных комнатах, отец старательно избегал общения с сыном. Да, встречаются семьи, в которых супруга много работает, постоянно летает в командировки, она большой начальник, содержит всю родню. А муж получает копейки, зато он в четыре дня уже дома, занимается бытом, готовкой, воспитанием детей. Ну и на здоровье. В кошельке водятся деньги, на плите кипит суп, дети не беспризорные. Муж с женой поменялись ролями. Это никого не должно волновать. Люди имеют право жить так, как им хочется. Да только у Маши с Андреем все было иначе. Борисов в свое время подавал большие надежды, с блеском окончил институт, считался перспективным скульптором.

И денежная работа нашла Андрея сразу после того, как он встал со студенческой скамьи: ему предложили делать на заказ памятники. Но Борисов с гневом отказался, заявил жене:

– Я хочу создавать работы, которые не стыдно выставлять в музеях. Лепить тупые бюсты по заказу родни покойников я не намерен, это обрывает крылья у моей мечты. Я хочу творить!

Маша выходила замуж по большой любви, конечно же, она поддержала супруга, сказала:

– Созидай, милый! – и впряглась в работу, чтобы содержать семью.

Машенька стала директором санатория. Пользуясь служебным положением, она оформила на работу поварихой, горничной, завхозом «мертвые души» и сама исполняла все обязанности. Вставала она в четыре утра и до глубокой ночи вертелась белкой в колесе: готовка, уборка, стирка, подача еды, мытье посуды. Летом добавлялись садовые работы. Ни минуты отдыха, зато аж четыре зарплаты в кармане. Многим такой график работы кажется невыполнимым. Но вы не знали Машу в ее молодые годы, она походила на хорошо отлаженный механизм, который работает бесперебойно. А вот Андрей вел себя иначе.

Два года супруг размышлял над тем, какую скульптуру он хочет изваять. Потом родился Игорек. Маша ухитрилась не бросить службу, теперь она просто возила по дому коляску. Шло время, началась перестройка, Машенька сумела вернуть дом, участок, приватизировала все, открыла свою фирму. И тут вдруг Андрей налетел на нее с упреками:

– Ребенок брошен, я тоже, а жена и мать незнамо где шляется. Санатория больше нет! Изволь заниматься семьей!

– Деньги где возьмем? – уточнила Маша.

– Я получил заказ, – гордо заявил Андрей, – вот, мне аванс дали.

Мария обрадовалась.

– Поздравляю, милый.

– Не с чем, – гаркнул в ответ муж, – я подписал тупой договор! Из-за тебя и младенца придется временно забыть о творчестве, сделать несколько бюстов для богатого идиота, который решил, что он император земного шара. Вы мне мешаете! На аванс я вынужден снять мастерскую. Под детские вопли ни один скульптор не сможет ничего вылепить.