Именем Федерации! - Леонид Резников

– Ты хочешь сказать, оно от дьявола? Но разве дьявол создавал прекрасные сады или людей?

– Грм-м, – откашлялся в кулак отец Ансельм. Маг оказался не так прост.

Корнелиус прошел к удобному креслу, установленному у окна, и опустился в него. Присесть монаху он не предложил. Но тот и не собирался засиживаться в этом прибежище сатаны. Хотя, подумалось отцу Ансельму, вовсе не плохо, что маг пригласил его в дом. Теперь он видел собственными глазами все, что требовалось: и сад с домом, и непотребных женщин, и неистово сияющее над головой солнце, и даже стол посреди комнаты, уставленный алхимической утварью, в которой пузырились неведомые колдовские снадобья.

– Значит, ты хочешь сказать, что являешься белым магом? – отец Ансельм осторожно приблизился к столу и заглянул в одну из колб, наморщил нос, зажал его и отстранился.

– Белое, черное… Видишь ли, я постигаю мир уже более ста лет, и он гораздо шире и многообразнее, чем представляется тебе. К тому же между черным и белым есть бесконечное множество оттенков и…

– Ты не ответил, – монах взял другую склянку, поболтал ее и поглядел на просвет. Поставил на место.

– Уверяю тебя: дьявол тут совершенно ни при чем. Это наука, если ты понимаешь, о чем я говорю. Строгая наука, раскрывающая пытливому уму невероятные тайны природы.

– А лечение бесплодия у нищих дурочек – тоже наука? – хитро прищурился отец Ансельм.

– Уже и об этом пронюхал? Что ж, если их мужья страдают бесплодием, то почему бы не подарить этим женщинам радость материнства.

– Почему же ты не излечил их своей мудрой магией?

– Зачем такие сложности, если есть более простые способы.

– Значит, решил соединить приятное с полезным?

– Тебе-то откуда знать о приятном? – хмыкнул Корнелиус.

– Молчи, старый прелюбодей, обуянный бесом похоти!

Монах взял третью склянку. В ней жидкость, исходящая пузырьками, забавно меняла цвет. – Представляю, как будут счастливы мужья нищих дурочек узнать суть твоего лечения, – противно захихикал святой отец.

– Я мог бы стереть тебе память, зашвырнуть на Луну или куда подальше. Или превратить во что-нибудь.

– Так чего же ты медлишь? – Отец Ансельм немного струхнул, но внешне остался спокоен – по опыту он знал, что нельзя выказывать страх перед тем, кто сильнее тебя.

– Да вот, думаю, в кого тебя лучше обратить: в осла или хряка? Девушки могли бы кататься по двору. Впрочем, зачем мне жирная свинья в прекрасном саду?

– Послушай, колдун, – монах решил отвлечь Корнелиуса, – пока ты размышляешь над моей участью, не объяснишь ли, чем ты здесь занимаешься?

– Опыты, научные опыты, – отстраненно произнес маг, снял колпак, опустил его на пол и пригладил густую шевелюру. – Тебе не понять.

– Отчего же! Приворотное зелье? Или хочешь вызвать бурю, наслать мор? А может, ищешь способ создать золото?

– В том нет ничего сложного. Но к чему оно мне? – пожал плечами Корнелиус. Было хорошо заметно, что беседа наскучила ему.

– Значит, ты все-таки можешь его создать? – отец Ансельм весь напрягся. Если проклятый колдун создаст золото, то в его руках окажется важная улика. Возможно, кое-что получится урвать и себе.

– Конечно.

– Не верю!

– Ну, хорошо же, Фома-неверующий! Держи. – Корнелиус взмахнул руками, и перед самым носом ошарашенного отца Ансельма возник слиток золота.

Монах в ужасе отшатнулся, и слиток упал, пребольно саданув его по пальцам левой ноги.

– Ой, мамочки-и-и! – завопил монах, заскакав по комнате со склянкой в руке.

– Осторожно! – выкрикнул Корнелиус. – Реторта!

Отец Ансельм замер и уставился на реторту, жидкость в которой внезапно налилась пурпуром и взбурлила. Пальцы монаха непроизвольно разжались. Склянка упала на стол, осколки брызнули во все стороны. Из разлившейся жидкости мгновенно повалил едкий пар. Несколько склянок, задетых осколками, опрокинулись. Сильно зашипело, вспыхнув, занялся стол. Бледный монах, позабыв про боли в ступне, отодвинулся от стола, уперся спиной в стену и сглотнул.

– Что ты натворил, безмозглый дуралей! – в ужасе вскричал Корнелиус, вскочив из кресла.

– Я… это… – прошлепал губами отец Ансельм, наблюдая, как смешавшиеся жидкости закручиваются в вихрь, и тот растет и расширяется прямо на глазах. Вот он уже соскочил со стола и уперся ножкой в пол. Доски пола, там, где их коснулось острие воронки, лопнули, бешено вертящийся зев потянулся к потолку; тот треснул и начал проседать. Стол сорвало с места и бросило на дверь, перегородив выход. Посуда посыпалась на пол. Звон стекла забил уши.

– Беги, несчастный! – Корнелиус подскочил к монаху и, схватив его за шкирку, попытался выпихнуть в окно, но ряса зацепилась за раму, и отец Ансельм закупорил собой проход.

– Именем Господа нашего… – забубнил монах, оглядываясь через плечо на бушующий смерч, который вот-вот должен был дотянуться до людей своей ненасытной пастью.

– Да пролезешь ты или нет? – продолжал пихать его маг.

– Иисуса Христа… – отец Ансельм, переломившись через узкий подоконник, не переставал крестился.

– Ты спятил? Сейчас рванет!

– А? – опомнился святой отец и неистово задрыгал ногами. – Я застрял, застрял!

– Ряса зацепилась! А, чтоб тебя! ..

– Господи, спаси… – пробормотал отец Ансельм, дергая рукой рясу, но прочная ткань никак не хотела рваться.

И тут смерч настиг людей. Мага оторвало от монаха и закрутило, а за ним и отца Ансельма выдернуло из окна, словно пробку штопором из бутылки. Неистово беснующаяся, воющая громада смерча проломила крышу. Разлетевшаяся шрапнелью черепица посекла деревья, только чудом не задев людей. Стражник, ожидавший у дома, бросил копье и, подвывая, бросился вон со двора.

– Спасайся, кто может! – завопил он, и оба стражника и нищенка бросились врассыпную.

Смерч между тем разметал полкрыши и вырвался на свободу сквозь дыру. Радостно вильнув хвостом, он с воем рванулся ввысь и растаял в небе. Все стихло.

Стражники, укрывшиеся в ближайшей подворотне, долго не решались приблизиться к страшному месту. Нищенка сбежала, но важнее, разумеется, было узнать, что сталось с отцом Ансельмом. Наконец переборов страх, стражники на цыпочках приблизились к распахнутой настежь калитке и осторожно заглянули во двор. В саду ничего не изменилось. Здесь все также светило солнце и росли диковинные деревья. Девушек видно не было, и вокруг царила удивительная тишина.