Серебро ночи. Секундо. Книга 2 - Татьяна Герцик

– Вы были правы, Амирель. Брат был мертв. Я нашел его сидящим в кресле в дальней комнате. Сколько времени он там пробыл, я не знаю. К нему никто не заходил, хотя службы в храме не проводились. Почему?

Амирель неуверенно предположила:

– К нему по вечерам приходила служанка, она наверняка видела, что он умер. Но трогать его не решилась. Почему, не знаю. Но ведь это и к лучшему? Если бы его похоронили на деревенском кладбище, вы бы не стали тревожить могилу?

Граф задумался и ответил не сразу.

– Не стал бы, конечно. Это кощунство. И всю жизнь потом сомневался, он это или нет. Так что все к лучшему, вы правы, Амирель. Хотя я надеялся, что он окажется жив. Но не сбылось.

Кивнув, она спросила:

– Теперь вы убедились, что это он?

Граф заложил руки за спину и принялся мерно ходить по комнате, опустив голову. Светлые волосы, туго собранные в хвост, болтались за плечами.

– Да. Брат не сильно изменился. И он не был похож на мертвое тело, столько времени пролежавшее в тепле. Он будто заснул. И тихо спит. Я даже пытался с ним поговорить, но он не отвечал, естественно. – Остановившись перед Амирель, предложил: – Вы хотите с ним попрощаться? Вряд ли это возможно будет сделать позже. Завтра пройдут пышные похороны, достойные главы рода, и будет уйма самого разного народа. Вам там показываться будет нельзя. – И с горечью воскликнул: – Ну какой из меня граф? Это брат был всегда истинным главой рода, а я всего лишь жалкий узурпатор, ставший им, по сути, из милости.

Амирель не стала опротестовывать его слова. Зачем? Ему просто нужно выговориться, а утешить его и без нее есть кому. Наверняка графиня найдет для этого нужные слова, она чуткая и нежная жена, графу в супружестве повезло.

Надев накидку и привычно скрыв лицо под капюшоном, Амирель направилась к выходу. Граф вышел за ней. Потом прошел на полшага вперед, показывая дорогу средь извилистых аллей, утонувших под сенью вековых деревьев.

Почти совсем стемнело, но дневное тепло еще не было унесено вечерним похолоданием. Не желая никого видеть и памятуя о безопасности спутницы, граф, далеко обходя замок, вел ее по дальним аллеям, то и дело переходя на видимые только ему тропки. Амирель никогда здесь не бывала и с интересом посматривала вокруг, досадуя, что в темноте почти ничего не видно.

Семейное кладбище с родовым склепом оказалось на противоположной от ее домика стороне. Чтобы она не наткнулась в темноте на величественные надгробные плиты, граф взял Амирель за руку. Осторожно проведя по кладбищу, подвел к остроконечному строению, выделявшемуся в темноте благодаря свету двух фонарей, горящих у входа. Открыв заскрипевшую дверь, вошел в склеп, благоговейно склонив голову. И тут же плотно закрыл за собой двери, чтобы снаружи их никто не заметил.

Дроттина уже приготовили для завтрашнего погребального обряда, после которого его опустят вниз, в усыпальницу, где покоятся останки глав аристократического рода Холлтов, но пока он в одиночестве лежал на постаменте в небольшом зале для прощаний, освещаемый толстыми восковыми свечами, горевшими вокруг тела.

От порыва ветра, проникшего в вечный покой вместе с вошедшими, огонь свечей заколебался. По лицу покойника пробежали неверные тени, казалось, он чему-то тихо улыбается. Амирель зябко поежилась. Не потому, что замерзла, а потому, что ей стало не по себе. Ее страшило таинство загробной жизни.

– Вы замерзли? – обеспокоенно спросил заметивший ее дрожь граф, быстро стягивая с себя дублет.

– Нет, нет, не беспокойтесь! – воскликнула Амирель, вскинув в отказе руки. – Просто я волнуюсь.

Но граф все равно заботливо накинул его на нее. Тяжелое мужское одеяние, еще хранящее тепло его тела, подействовало на нее успокаивающе.

Амирель робко подошла к высокому постаменту, на котором лежал дроттин, до самой шеи укрытый графским родовым штандартом.

Казалось, он тихо спал. Лицо при неверном свете свечей казалось живым, пробегающие блики света походили на мимику. Амирель даже положила руку на его лоб, чтоб убедиться, что он и впрямь умер. Лоб оказался ледяным.

Когда она с тяжким разочарованным вздохом убрала ладонь, граф благоговейно заметил, чувствуя то же, что и Амирель:

– Невероятно, правда? Он как живой… И не подумаешь, что его давно уже нет…

– Да. Если мое предчувствие меня не обмануло, то он мертв уже более полугода, – шепотом произнесла она, с горечью глядя на того, кто столько лет был ей верным другом и не раз спасал от жуткой участи.

– Полгода? – голос графа дрогнул. – Я никогда не слышал ни о чем подобном. Похоже, между вами существовала астральная связь. И брат вовсе не выглядит дряхлым стариком.

– Сколько же ему лет? – услышав «почти восемьдесят», Амирель поразилась. – Не может быть! Он выглядит намного моложе.

– Это так, – граф благодарно коснулся тыльной стороной ладони холодной щеки брата. – Возможно, так на него подействовала праведная жизнь. Хотя нет, я знаю нескольких праведников, но все они выглядят на свой возраст. – Он замолк, что-то припоминая и тихо, стараясь не потревожить покой мертвых, продолжил: – Королева Лусия прожила очень долгую жизнь. Она умерла, скорее даже уснула, когда ей было почти сто тридцать лет. И она до самой смерти выглядела, как молодая полная жизни женщина. И все, кто жил подле нее, жили очень долго и казались моложавыми до самой смерти. Вам это ничего не говорит?

Амирель не хотелось ни о чем рассуждать. Ей было не по себе. В склепе было тихо, но ей все равно чудились странные шорохи по углам. Мертвые ее страшили. Вспомнились страшные рассказы про вурдалаков, которые любили рассказывать старшие братья долгими зимними вечерами, соревнуясь, у кого история окажется страшнее, и после которых она долго не могла заснуть.

Но, преодолев себя, все же прошептала:

– Про королеву я знаю, но вот про всех остальных – нет. Да и жила Лусия так долго лишь благодаря своему амулету.

– Я в амулет не верю, а вот в истинную королевскую кровь – да. – Граф аккуратно поправил сползший с мертвого тела конец штандарта. – И считаю пример своего брата подтверждением этому. Вы же часто встречались?