Жилье по обману - Татьяна Устинова

Хотя Ане, конечно, тоже нужно в тепло. Уехала бы, в самом деле, хотя бы на зиму к сестре, в деревню Черемшанку Ишимского района Тюменской области! Дом там старый, но крепкий, печь кирпичная на полкомнаты, дров полно… А у сестры муж-алкаш и мизерное пособие по инвалидности, она Аню даже с остатками ее северной пенсии с распростертыми объятиями примет. Но Аня разве поедет? Оставит его одного тут по судам бегать? Нет, конечно, они же затем и приехали, чтобы поближе к этой своей квартире быть – поняли, что оттуда, с северов-то, ни на что повлиять не смогут. А тут хоть попытаются добиться правды.

Да нет – тут добьются! Тут же президент, правительство, министры всякие – даже если и они там жулики через одного, порядочные-то люди тоже имеются? Ну, президент хотя бы… Георгий Васильевич не отступится, этот заковыристый жилищный вопрос обязательно нужно решить. Пусть тягомотно, через суд, но решить – и обязательно по справедливости.

Дениска приедет летом, к тому времени у них должна быть квартира. Значит, хоть ты сдохни, а надо решить этот вопрос до весны!

– Или решим – или сдохнем, – пробормотал себе под нос Георгий Васильевич.

Анечка еще не вернулась, обогреватель гудел, плитка потрескивала, в гараже становилось теплее.

Георгий Васильевич вынул из сумки найденное на мусорке тряпье и распластал старую куртку по кирпичной стене, примеряясь и оценивая. Ну, не очень красиво, не медвежья шкура, конечно, но нам сейчас и не до красоты.

Нам бы до весны как-нибудь продержаться…

На лавочке в сквере плакала бабка.

На фоне золотых и алых кленов она казалась слепым пятном, дыркой, протертой зловредным варваром в жизнерадостном полотне талантливого пейзажиста – вся какая-то серая: плащ, волосы, лицо, бесконечные слезы…

Отчаяние эта серая личность проявляла необычно: руки не заламывала, о спинку скамьи головой не билась, мольбы и претензии к высшим силам не выкрикивала. Просто сидела, ссутулившись и слегка покачиваясь, незряче смотрела на нарядные красно-желтые деревья, а по ее бледному отрешенному лицу ручьями бежали слезы.

Натка, которая неторопливо шла через сквер, от души наслаждаясь дивной осенью, остановилась и насупилась.

Рыдающая бабка портила ей картину мира.

Здесь и сейчас Наткина жизнь была прекрасна: осень выдалась чудесная и радовала теплом и яркими красками, Сенька пошел в школу и пока еще не разнес ее по камешку, на работе сменилось начальство, и новый шеф казался очень даже ничего… И с деньгами наконец-то не было проблем [2 - Подробнее читайте об этом в романе Т. Устиновой и П. Астахова «ДНК гения». ], у Натки даже появились амбициозные планы по части улучшения их с сыном жилищных условий… И тут эта скорбная плакальщица, как бельмо на глазу!

Натка похлопала себя по бедру пухлым веером из желтых и красных листьев.

Что делать?

Почему-то ей показалось неправильным просто пройти мимо, закрыв глаза на чужое молчаливое горе. Как будто в таком случае удача, с некоторых пор благосклонно сопровождающая саму Натку, могла рассердиться на нее за нечуткость и отвернуться.

Искушать судьбу довольной жизнью Натке не хотелось.

С другой стороны, бабка выглядела подозрительно. Во-первых, рыдает, как ненормальная, слезы рекой… Может, действительно психическая? У них как раз по осени обострения случаются. Подсядешь к такой тихой плаксе на лавочку в скверике, а она, может, серийная маньячка, убившая уже девять человек. Сидит тут, оплакивает их крокодиловыми слезами и присматривает себе десятую жертву – юбилейную…

Натка трудилась верстальщицей в популярной «желтой» газете, ей то и дело давали в работу статьи про разных психов и маньяков. Совсем недавно, например, она верстала сенсационный материал про людоеда, который совершенно жутким образом убил своего соседа. Топором его зарубил и сварил! Узнал, что синоптики обещают суровую зиму, и стал припасы делать. До того, по словам знакомых, вел себя вполне нормально, тихий был и мирный, а этой дивной осенью вдруг взял и спятил…

Натка присмотрелась, но топора у рыдающей бабки не увидела. У нее вообще никаких вещей при себе не имелось, даже сумки или пакета. И карманы не оттопыривались, и руки были пустые – лежали на коленях безвольно, как неживые – восковые, только мелко вздрагивали…

– Бабушка, у вас что-то случилось? – решившись наконец, спросила Натка.

Если бы бабка с готовностью отозвалась на проявленное к ней внимание жестом, взглядом или приглашением «А ты присядь со мной рядом, деточка, и я тебе все расскажу», Натка, скорее всего, ограничилась бы ни к чему не обязывающим проявлением сочувствия. Сказала бы что-нибудь вроде: «Не расстраивайтесь, все будет хорошо! » – и пошла бы себе дальше с чувством исполненного морального долга. Но бабка промолчала и даже попыталась отвернуться – неловко, всем корпусом, как дряхлый человек с ревматизмом, а не как полный сил и творческих замыслов маньяк, успешно подкарауливший в засаде новую жертву.

– Я же вижу, что вы плачете! – нажала Натка, подойдя поближе.

В кармане модного тренча у нее завалялась одноразовая влажная салфетка из Макдака, и она как раз пригодилась:

– Держите, вытрите лицо… Ну, что случилось?

– У меня деньги украли, – неловко – восковые пальцы ее не слушались – вскрывая упаковку с салфеткой, пожаловалась бабка.

– Что, не хватает на билет, чтобы доехать домой, в Тверскую область? – не без ехидства предположила Натка.

Была у нее в прошлом году такая неприятная история. Лена, старшая сестра, на прогулке по городу где-то в районе площади трех вокзалов щедро отсыпала денег жалкой парочке – деревенскому парнишке с пожилой мамашей. Натка сестру отговаривала, говорила, что эти двое – жулики, но Ленка, неисправимая добрячка, ей не поверила. Парнишка был бледен, тощ и растерян, его мамаша смотрела испуганно, ее морщинистые губы тряслись, и на худой, в пупырышках, как у ощипанного гуся, жесткой желтой шее отчаянно билась синяя жилка… Короче, Лена дала им денег, и женщина разрыдалась, а парнишка еще полквартала бежал за ними следом, многословно благодаря и выспрашивая адрес, чтобы вернуть эти несчастные пятьсот рублей почтовым переводом.

А спустя примерно месяц Натка опять увидела их на том же месте: невыносимо жалкие деревенщины снова клянчили у сердобольных москвичей и гостей столицы деньги на проезд домой, только на этот раз уже не в Тверскую область – в Саратов, в глушь, в деревню.

Натка тогда почувствовала себя просто оплеванной, хотя деньги мошенникам дала даже не она, а Лена… Оказаться сестрой лохушки, не отговорившей родную дурочку от вредной глупости, тоже было очень неприятно.

Рыдающая бабка тоже могла оказаться мошенницей-побирушкой. Запросто! Выглядела эта особа досточно жалко, причем при ближайшем рассмотрении видно было, что она знавала лучшие времена: несвежий плащ на ней был из весенней коллекции популярного бренда, ботинки грязные, но тоже хорошие, кожаные, руки без заусенцев и царапин, лицо в разводах от слез, но не опухшее, без синяков и ссадин. Короче, не опустившаяся маргиналка, а приличная пожилая дама в трудной жизненной ситуации.

И, кстати, не очень-то пожилая.